«В самом названии "Дальний Восток" содержится относительность, связанная с европоцентризмом. Вместе с тем на территории Дальневосточного федерального округа нарастает тяготение территорий к Тихому океану, — считает академик Петр Бакланов, директор Тихоокеанского института географии ДВО РАН. — Оно проявляется, например, в ориентации транспортных магистралей. Кроме того, усиливается тяготение всех территорий к ресурсам океана — кроме традиционных рыбных это нефтегазовые ресурсы, которые мы добываем на шельфе Сахалина, и другие (начинается разведочное бурение на шельфах Камчатки, на Арктическом шельфе, на шельфе Магаданской области, есть хорошие оценки наличия газогидратов, фосфорных ресурсов, титаново-магниевых россыпей на дне моря). Даже в Якутии Нерюнгринская ГРЭС работает больше на восточные районы, а судостроительные предприятия, которые сейчас возрождаются в Благовещенске и Хабаровске, ориентируются на строительство судов типа "река-море". Есть и мировая тенденция сдвига населения к берегам океана. Нельзя забывать о 200-мильной зоне, все ресурсы в которой принадлежат России, — на Дальнем Востоке площадь этой акватории равна 5 млн кв. км. Дальневосточный регион нужно рассматривать как территориально-акваториальный». По мнению Бакланова, термин «Тихоокеанская Россия» куда лучше отражает эту морскую специфику региона, нежели «Дальний Восток».
Дело не только в названии, но и в смене вектора азиатской политики. «Пока влияние России в Азиатско-Тихоокеанском регионе достаточно слабое, мы рискуем остаться в изоляции или на периферии мирового процесса развития, — указывает ведущий научный сотрудник Тихоокеанского института географии ДВО РАН, кандидат экономических наук Юрий Авдеев. — До недавнего времени в регионе преобладало военное присутствие России. Сегодня в радиусе 1000 км вокруг Владивостока живут 300 млн человек (вокруг Москвы — только 60 млн), создается валового продукта больше чем на 6,6 трлн долларов, это в три раза больше всей России — только это показывает, как мы смотримся снаружи. Тихоокеанская Россия должна строиться поверх административных границ — это нечто большее, чем потенциал данной конкретной территории. Нужна целая сеть университетов, готовящих специалистов в области социальных наук и социальной инженерии. Задача в том, чтобы готовить кадры из соседних стран, причем не столько на английском, сколько на русском языке, чтобы потом этот потенциал мог быть использован здесь, на нашей территории. Ключевыми сферами деятельности с точки зрения нашего присутствия в регионе должны стать освоение Тихого океана, освоение космического пространства и культура. За счет собственного потенциала российский Дальний Восток не в состоянии решить ни задач заселения и освоения территории, ни задач сколько-нибудь эффективного взаимодействия со странами АТР. Необходима целостная политика государства по формированию восточного вектора геоэкономического, социального и геополитического взаимодействия со странами АТР. Чрезвычайно важен протекционизм в отношении российского бизнеса, ориентированного на рынки азиатских стран».
«Обе головы российского орла по-прежнему смотрят на Запад. Сам термин "Дальний Восток" — это вериги. Вопрос напрямую связан с политикой центра по отношению к региону, и термин "Тихоокеанская Россия" имеет принципиальное значение с психологической точки зрения, — считает доктор исторических наук Виктор Ларин, директор Института истории, археологии и этнографии (ИИАЭ) ДВО РАН. — Никто не собирается вести разговор о переименовании — пусть остается Дальневосточный федеральный округ. Вопрос в том, чтобы внедрять в сознание политической и бизнес-элиты, всего населения восприятие этой территории как просто части России, а не какой-то "дальней" или забытой Богом. Хотя насколько это сегодня возможно — вопрос…».
Другой вопрос — насколько воззрения ученых-дальневосточников (или «тихоокеанцев») поддержит Москва. Кандидат исторических наук (ИИАЭ) Анатолий Савченко указывает, что термин «Тихоокеанская Россия» с удовольствием подхвачен региональными (как, например, экс-губернатор Приморья Сергей Дарькин), но не московскими политиками: «Региональная элита отчаянно пытается преодолеть свою периферийность. Налицо конкуренция за внимание центра и стремление увеличить свою долю в централизованно распределяемых ресурсах. С позиции центра мы — один из многих регионов, которые тоже борются за внимание, и нам надо еще доказать, почему мы не менее важны, чем Кавказ или Сибирь…» Юрий Авдеев добавляет, что пока налицо противоположные по сравнению с идеологией Тихоокеанской России процессы: «Население убегает, капиталы уходят, иностранный капитал сюда не идет — где же она, эта наша Тихоокеанская Россия?»
Хотя ученые не намерены официально поднимать вопрос о формальном переименовании Дальнего Востока в Тихоокеанскую Россию, у них есть ряд конкретных предложений. Одно из них озвучил Юрий Авдеев: «В статусе муниципального образования Владивосток не в состоянии выполнять свои функции. Он должен стать городом федерального подчинения, третьей столицей России. Когда спорят о том, какой город — Владивосток или Хабаровск — настоящая столица Дальнего Востока, я всегда говорю: спорить не о чем, у этих городов разные функции. Хабаровск — действительно столица ДВФО, а Владивосток — центр, соединяющий Россию, Европу с Азией».