Мы открыли миру Арктику, нам и предстоит получать здесь основные дивиденды. Этот регион не только главный резерв для воспроизводства ресурсной базы нашего ТЭКа, но и будущий центр всей нефтяной и газовой добычи страны. Традиционные месторождения, особенно в Западной Сибири, стремительно истощаются, в то время как запасы углеводородов в Арктике сравнимы с ближневосточными. Начальные извлекаемые ресурсы углеводородного сырья в Арктической зоне нашей страны насчитывают 260 млрд тонн условного топлива. Это 60% всех ресурсов российских углеводородов. Однако львиная доля арктических ресурсов относится к самым низким категориям, а коэффициент их перевода в доказанные запасы вряд ли превысит 7%. Но даже в этом случае получается, что в Арктике у нас сосредоточено чуть менее 18 млрд тонн условного топлива. Это даже больше, чем запасы нефти и газа в Кувейте. Впрочем, если в структуре кувейтских запасов преобладает нефть, то в нашей части Арктики — природный газ. На него приходится почти три четверти всех разведанных там углеводородов. Это немногим менее 67 трлн кубометров, из которых порядка 10 трлн находятся на шельфе арктических морей. Но даже такой объем может поразить самое живое воображение — он превышает суммарные запасы газа в Саудовской Аравии и Омане.
А вот с нефтью наши дела в Арктике обстоят намного скромнее. Ее начальные извлекаемые разведанные запасы составляют 7,65 млрд тонн, почти вдвое меньше, чем у того же Кувейта. Из них на шельфе арктических морей — всего около 5%, или порядка 500 млн тонн. Тем не менее наши нефтегазовые гиганты до последнего времени относились к Арктике без особого рвения. Исключения — «Газпром нефть», которая уже ведет здесь добычу на платформе «Приразломная» и «Роснефть», открывшая крупное месторождение Победа в Карском море и начавшая разведочное бурение в море Лаптевых. Но вот в целом изученность российского арктического шельфа примерно на порядок ниже, чем шельфа Норвегии — нашего главного конкурента на рынке углеводородов Европы. И этому есть свое объяснение. Еще недавно почти все наши нефтяники считали разведку не то чтобы непрофильной деятельностью, но бизнесом, который, следуя мировой моде, нужно отдать на аутсорсинг корпорациями вроде Halliburton и Schlumberger. Но после введения санкций получилось так, что мы, по сути, остались ни с чем и могли не только проиграть битву за Арктику, но даже поддерживать уровень добычи на уже разведанных месторождениях на суше нам могло оказаться не по силам. Но этого, к счастью, не произошло. Как оказалось, российские специализированные предприятия, в том числе оборонные, не только обладают всем спектром разработок для сейсмической разведки, глубоководного бурения и добычи, но кое-где уже начали их внедрять. Например, в Геленджике уже вовсю делают сейсмические косы для разведочных судов, в Санкт-Петербурге — глубоководные аппараты, которые при незначительных модификациях могут работать в условиях Крайнего Севера, а на Урале — промышленные буровые установки. Причем все это обор