Америго Веспуччи, именем которого назвали открытый Колумбом континент, свои открытия делал на севильские деньги
Севилья - «великий город». Столица Андалусии не так уж и мала – около 700 тысяч населения. Но даже в Испании она по этому показателю только четвертая, не говоря уже о всей Европе. Поэтому следует говорить о ее величии, а не о размерах. Севилья – величайший город в истории целой Европы, и, думаю, мира. И это не эмоциональный возглас туриста из глухого уезда, очарованного красотами незнакомого мегаполиса. Это очевидный исторический факт.
ПАРАДОКСЫ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Не хочу сказать, что в городе нет утонченно-красивых зданий, прекрасных архитектурных ансамблей, необъятных площадей и всего остального. Просто все это не рассчитано на внешний эффект, призванный подавлять провинциальных балбесов вроде автора этих строк. Севилье просто все равно, что о ней подумают гости, а это и есть признак подлинного величия. По крайней мере, такое она на меня произвела впечатление.
Так вот, о величии... Можно долго спорить – кто открыл Америку. Энтузиасты вспоминают при этом от древних финикийцев до викинга Эрика Торвальдсона, больше известного под прозвищем Эрик Рыжий. Но ведь мы говорим не о том, куда кого занесло океаническими ветрами, а о вкладе в развитие цивилизации.
И вот здесь у Севильи конкурентов нет. Здесь даже путешествия Христофора Колумба (которого в Испании называют Кристобалем Колоном) не имеют принципиального значения. Главное, что именно в этом городе нашлись состоятельные люди, которые сумели оценить перспективу вероятных открытий смельчака-генуезца, просчитали возможные последствия и не отступились после первых неудач.
Этими людьми оказались не столько католические короли Изабелла и Фернандо, как севильские негоцианты, которые не просто вложились своими капиталами в первые рейды Колумба – они вложились в систематическое освоение открытых им земель, причем занимались этим в течение веков. А уже по их следам пошли португальцы, нидерланды, англичане и немного французы.
Кстати, Америго Веспуччи, именем которого назвали открытый Колумбом континент, свои открытия делал на севильские деньги. И Магеллан в свою первое в мире (здесь уже никакие финикийцы с викингами претендовать на первенство не могут) кругосветное путешествие отправился именно из Севильи. И вот ровно через 500 лет после того, как из Гвадалквивира отправилась эскадра Магеллана, на Plaza Virgen de los Reyes ступила моя нога.
КАТЕДРАЛЬ
Володя, тот самый водитель, с которым мы раньше путешествовали до побережья Атлантики, высадил нас прямо под мощными стенами кафедрального собора Санта Мария де ла Седе. Моя предусмотрительная подруга Люсия как всегда заранее купила билеты на посещение катедрали и местного Королевского Алькасара. Которых в Испании, напомню, всего пять, но в Севилье – самый крутой из всех (о втором, в Кордове, я уже рассказывал).
Снаружи Катедраль впечатляет разве что своими размерами, но стоило пройти сквозь ворота, как от не-нашей красоты перехватило дыхание. И это мы только оказались в Patio de los Naranjos – Оранжевом дворике. Кордовская Мескита построена по той же схеме, и это то наследие, которое осталось испанским епископам от мусульманских мечетей.
Насколько невыразительны стены серого кирпича, которе выходят на три улицы и на площадь Богородицы Королей – настолько изящен и ажурен главный портал, обращенный во внутренний двор, засаженный апельсиновыми деревьями. В любом городе Европы такой фасад выперли бы на главную площадь, и он бы фигурировал во всех туристических проспектах. Сколько я не пересмотрел рекламных фото Севильи – этот портал у них отдельно не показывают. Может, виной тому апельсины, которые не дают возможности показать его во всей красе?
Ну, а рассказать о невероятной роскоши (во всех смыслах этого слова) интерьера собора мне не хватило слов. А копировать их из путеводителей как-то стыдно. Однако совсем ничего не сказать тоже нельзя. Поэтому – о впечатлениях, которые возникли спонтанно, к которым не был готов после знакомства с десятками книг и сайтов на заданную тему.
Удивила невероятная толщина колонн, на которых держится свод собора. На фотографиях их диаметр очень гармонично соотносится с высотой в полсотни метров – а в реальности в глаза прежде всего бросается нижняя их часть. Которая, при всем том гигантизме, создана с идеальным соблюдением геометрических пропорций.
Впрочем, колонны – это больше о технике. Другое дело – изобразительное искусство, прежде всего невероятное количество скульптур.
Собственно, готика такое предполагает в отделке порталов и алтарей, но речь идет не только о них.
В Катедрале выставлено много единичных скульптур, которые, очевидно, изображают реальных людей, которые жили здесь 300-500 лет назад.
В католическом полумраке их легко принять за живых – настолько тщательно мастер изображает индивидуальные черты своих моделей... В кардинальських митрах, и даже в королевских коронах.
Кстати, о королях и Колумбе. Главная скульптурная группа собора: четыре монарха, в коронах и мантиях, держат на плечах гроб с останками... Кристобаля Колона. Это короли суверенных Кастилии, Арагона, Леона и Наварры времен Колумба. Говорят, Христофор заповедал, что не желает быть похороненным в земле Испании. Вот короли и не дают его праху прикоснуться к земной тверди...
Конечно, поражает и огромное количество золота и серебра, которым покрыты предметы культа. Не сами по себе драгоценные металлы, просто это очень красиво. Ну, и для любопытных: существует версия, что крест над собором изготовлен из первого золота, которое было привезено из Америки. Но так случилось, что я просто забыл отыскать тот крест взглядом. Видимо, слабо блестел на ярком андалусском солнце.
ГИРАЛЬДА
От бывшей мечети (Гиральды) в соборе нетронутым остался минарет... Ну, как нетронутым. На вершине 80-метрового здания католики достроили колокольню. После чего его высота стала больше ста метров. Снаружи Гиральда выглядит, как и упоминавшиеся колонны, – стройной и тонкой, но внутри она довольно широкая, чтобы заменить неудобную лестницу довольно пологими дорожками, на которых более-менее свободно могут разминуться два бесконечных туристических потока: одни, фанатично насупленные, идут вверх, вторые – просветленные – легкой походкой спускаются, чтобы погрузиться в город, который они только что увидели во всей его красе.
Собственно, насупленность исчезает уже после первых окон, из которых открывается вид самой Катедрали, Оранжевого дворика, сводов и контрфорсов.
Тоже зрелище необычное. Но, разумеется, оно несопоставимо с видами Севильи с высоты птичьего полета.
Отсюда видно все: и изящные мосты, перекинутые через Гвадалквивир, и Алькасар, и Генеральный архив Индий (вот вам еще один признак величия города), и единственный в столице (!) Андалусии небоскреб Torre Sevilla. Кстати, возведенный каких-то пару лет назад где-то далеко, на «пролетарской» окраине, среди тамошних «хрущёб».
Не знаю, используют ли для купания местные жители воды Гвадалквивира, а вот ванны они принимают просто на плоских крышах своих домов. Я имею в виду не солнечные, а водяные. Не то, чтобы каждый дом в центре имел бассейн с небесно-голубой жидкостью на крыше, но на многих они есть.
Чего не увидел с высоты Гиральды – Площади Испании. Только два острых шпиля выставочного центра.
Застенчивые севильцы спрятали наибольшую жемчужину своей архитектуры прошлого века среди пальм и кипарисов в парке имени Марии Луизы де Бурбон.
ПЛОЩАДЬ ИСПАНИИ
Внизу нас ждал водитель Володя. Термометр показывал 34 градуса по Цельсию, поэтому мы решили положить лишнюю одежду в машину – благо, он ее остановил на площадке возле Музея архитектуры, на дальнем (от собора) конце парка. Поэтому сначала мы полюбовались рукотворными пейзажами, которые словно предназначены для съемок романтических мелодрам...
А, может, там и вправду что-то снимали: беседка прямо над водой; на парапете сидит, чуть опустив и повернув в сторону голову, девушка в белом с длинными волосами. Я на всякий случай оглянулся – не работает ли где-то в кустах камера?
Камеру мы действительно увидели. Рядом под платаном стоял молодой человек в свадебной «униформе»: черная двойка, белая жилетка, безупречная прическа... Однако выглядел жених не совсем киногенично. В отличие от невесты, которая сидела рядом просто на камнях. Длинное полупрозрачное белое платье и фата такой длины, что начинается на плечах, а заканчивается далеко от ее ног. В руках – букет белых цветов. А рядом суетятся одетые совершенно непразднично девушка-режиссер и оператор. Вряд ли они снимали что-то для большого экрана – скорее, для домашнего альбома. Но – кто знает. Отсюда до Площади Испании – несколько десятков шагов, а ее уже успели прославить в своих блокбастерах Джордж Лукас и Саша Барон Коэн. Поэтому внимательнее всматривайтесь в экраны – вдруг и нас с донной Люсией увидите.
...Площадь Испании – архитектурный ансамбль, созданный в преддверии Иберо-Американской выставки 1929 года. Здание выгнуто полукругом внутренним диаметром примерно 250 метров.
Концентрическим полукругом проложен канал, через который перекинуты четыре арочных моста. По каналу плавает народ в лодках, по площади люд катается на лошадях. Обычных и педальных. Здание, не считая башни, невысокое, но настолько растянутое в пространстве, что я так и не выбрал подходящего ракурса для фотографирования. Да и донна Люсия уже тянула меня к Алькасару – приближалось время, указанное в билетах.
Я покорно поплелся за моими спутниками, но возле ворот королевской резиденции взбунтовался. Конечно, тамошний Алькасар – самый большой и лучший в Испании, но время шло, а настоящей Севильи я еще не увидел. И я отдал свой билет нашему водителю, а сам пошел знакомиться с городом.
ЗОНТ
Пожалуй, самый выразительный в Севилье – с архитектурной точки зрения – проспект Конститусьйон, который тянется вдоль западной стены Катедрали и вливается в Plaza Nueva (очевидно, «Новая площадь»).
По дороге увидел на тротуаре официанта с подносом. На подносе – пара пивных бокалов и тарелка с закуской. Парень поскользнулся и... завис где-то под углом 45 градусов к земной поверхности с застывшим выражением растерянности на лице. В прошлом году я нечто подобное видел в Праге, но там сказочный джин высунулся из кувшина и слегка пошатывался. А здесь – суровый реализм. Особенно, если выйти из бара навеселе – и тут вдруг такое увидеть...
На Plaza Nueva послушал песню уличной певицы. На то время у меня уже много накопилось мелких денег, и я щедро высыпал их в раскрытый футляр... Ну как мелких? Учитывая официальный курс, это гривен полтораста, если не больше. Дома я бы пожалел такую сумму отдать. Хотя пела девушка неплохо.
По дороге до крайнего пункта моего персонального путешествия встретил художника, который свои композиции вырезал из старого «винила». Точность в изображении известных людей была невероятной. Че Гевару, Майкла Джексона, Сальвадора Дали, Брюса Ли, Фредди Меркьюри узнал сразу. Кто еще был на «холсте», не изучал. Глазами показал на фотоаппарат, затем на работы. Художник равнодушно кивнул: «Да снимай что хочешь...».
А шел я к пункту, который на туристических картах обозначен как Metropol Parasol. На испанском языке Parasol означает как наш зонт, так и гриб.
Вот этот «грибок» и накрыл собой целую площадь, по испанским меркам – немаленькую. Гриб не сплошной, а состоит из деревянных ячеек, сквозь которые вертикальные лучи южного солнца, казалось бы, должны были проходить без помех.
Но кое-какую тень зонт все же обеспечивал, и я присел отдохнуть.
По площади прыгали на скейтах любители этого вида спорта, некоторые из них были далеко уже не подростки. Возле меня разминалась девчонка лет десяти. Размявшись, она с разгона выполнила сальто на глазах у бабушки. В случае неудачи пришлось бы бухаться на холодный бетон... И тут до меня дошло, что при температуре 34 градуса (а может и больше) я замерз.
Вот такой вот эффект дает... зонт. И я отправился к воротам Алькасара, откуда уже скоро должны были выйти мои спутники.
О ВРЕДЕ ТАБАКА
Ни под одной из увиденных мной церквей я в Андалусии не видел ни одного нищего. Зато аж двое встретились на улице Сьерпес с ее самыми роскошными в Севилье магазинами (довольно узенькая, должен отметить). Первый, видимо, не так попрошайничал, как собирал деньги для продолжения путешествия, он почему-то показался мне похожим на викинга. Поскольку мелких денег у меня уже не было, а остальное хранилось на банковской карте, я ничего ему дал. А он и не обиделся. Лишь показал большой палец.
Другого нищего заметил, когда уже прошел мимо него. Этот бродяжничал «по-нашему»: глаза – в тротуарную плитку, лицо темно-красное, и металлическая кружка на уровне глаз. Хотя за спиной и рядом с ним – какой-то багаж, и велосипед.
...Официант все так же падал, правда, за время моего отсутствия он повернул голову в другую сторону и поднял поднос над головой. Разгадывать тайну отсутствия гравитации на проспекте Конститусьйон не было времени, да и сил уже почти не оставалось. Поэтому, на всякий случай, снял микроскопический видеосюжет.
Вот еще – о закрытости Севильи. Увидел какой-то подъезд в здании: когда с ним поравнялся, выяснил, что это не подъезд, а вход в какой-то коридор. Нырнул – и вышел на красивое полукруглое патио. Не такое грандиозное, как Площадь Испании, но удивительно симпатичное, с аркадой в мавританском стиле, с фонтаном, тщательно вымощенное...
Под прямым углом – другой выход, уже шире. На карте патио значится как Plaza del cabildo – ратушная площадь. Видимо, какая-то совершенно секретная ратуша есть здесь – и я ненароком раскрыл огромную тайну? А может, у слова cabildo есть еще и другое значение?
Друзьям моим Алькасар понравился, особенно Владимиру, для которого экскурсия оказалась неожиданностью. Возвращались примерно тем же путем, мимо Площади Испании, и наш водитель показал куда-то в сторону Гвадалквивира:
– А вон там и есть та самая табачная фабрика, на которой Кармен работала.
Фабрика, вполне вероятно, там и стояла – Проспер Мериме писал именно о береге реки.
* * *
Кстати, о литературе. Севилья фигурирует во многих произведениях всемирной классики. «Кармен» Проспера Мериме (и одноименная опера его компатриота Жоржа Бизе) – лишь один пример. А есть же еще «Женитьба Фигаро» (плюс опера Моцарта) и «Севильский цирюльник» (плюс Россини). Ну, и вершина – «Дон Жуан». Кстати, в городе есть памятник дону Хуану Тенорио, прототипу героя опер и пьес, который жил в XIV веке. И снова – никто этот памятник не рекламирует, и толпы туристов не спешат сделать с ним селфи.
Нет на них нашего выдающегося земляка Остапа Ибрагимовича Бендера.
Михаил Бублик, Северодонецк–Севилья
Фото автора