Спецпроект ко Дню добровольца. Часть 2. Стихийный период добровольческого движения и его “сумерки”
Активист Евгений Чепелянский в 2014 году был членом столичной правозащитной организации Синдикат - одной из многочисленных небольших патриотических организаций Украины. Члены Синдиката активно действовали на Майдане во время Революции Достоинства, а с началом войны приняли решение своими силами подготовить группу бойцов-добровольцев для отправки на Восток. Деятельность боевой группы Евгения пришлась на дикий период войны, когда неопытные, но мотивированные добровольцы стали главной опорой Украины в Донбассе.
О зарождении добровольческого движения и вечном конфликте между вольнодумством добробатов и армейским официозом читайте в части первой - истории добровольца Василия Ютовца.
Евгений Чепелянский: С самого начала российской агрессии в Крыму мы решили здесь в Киеве начать открытые тренировки для всех желающих. Хотя сами не много умели, но делились, кто чем мог. Потому что неизвестно было, где и как разгорятся военные действия. Затем к нашей инициативе вроде бы присоединился и военкомат Деснянского района. Мы создали отряд гражданской обороны в районе. Впрочем, реального содействия со стороны военкомата, по сути, не было - скорее формальная легализация. Помощь госадминистрации заключалась разве что в предоставлении макетов вооружений, которые хранились в школах района в качестве учебного пособия. Проблемой было также отсутствие нормальных инструкторов. Я, например, срочную службу вообще на флоте проходил на корабле - то есть особенно сухопутной тактики не знал. А именно этому нужно было учить. Позже появились знакомые, которые воевали в Грузии, и помогли организовать более-менее нормальный обучение.
Уже в мае 2014 года группа Евгения начала искать пути, как попасть на фронт. Ребята хотели легализоваться и воевать своим подразделением, со своими побратимами. Однако переговоры с официальными подразделениями, в том числе Национальной гвардии, успеха не принесли. Также продолжались переговоры с добровольческими подразделениями, и именно в Айдаре согласились принять бойцов Синдиката.
Е.Ч.: Главной целью было, чтобы нашу группу приняли как целостное подразделение и чтобы как можно скорее попасть в зону боевых действий. Было очень четкое понимание, что на Востоке нужно немедленно давать отпор врагу, иначе завтра война будет везде. На тот момент, как мы уже сегодня понимаем, так и было. В конце концов, летом 2014-го нам удалось вместе с Айдаром попасть в зону боевых действий. Какого-то официального оформления нашего присутствия на фронте, как такового, не было. Хотя по существующей в то время процедуре нужно было обращаться в военкомат по месту прописки, а там уже, как повезет - или едешь в подразделение, с которым договаривался, или куда отправят.
Бои на Востоке Украины летом 2014 года были очень специфичными и тогда еще не приобрели окопный характер. С одной стороны, Россия еще не успела в полной мере перебросить на Донбасс своих военных и технику, а подразделения так называемых сепаратистов были относительно слабо вооруженными и неорганизованными. С другой, Вооруженные Силы Украины также находились в состоянии хаоса и имели очень плохое снабжение. Поэтому очень важную роль на фронте выполняли нелегальные, но мотивированные и организованные украинские добровольцы.
Е.Ч.: Тогда на фронте было много таких не легализованных добровольцев. Вооружение нам передавали трофейное, или лишнее из подразделений ВСУ. В июне-июле полноформатная война еще только разгоралась. Сначала военные действия были больше похожи на какую махновщину - Дикое поле. Затем появилась уже какая-никакая линия фронта, где шла преимущественно война минометов. Все это время тренировки наших групп в Киеве не прекращались. Здесь, в тылу, люди могли приходить к нам на учебу, и из них потом отбирали бойцов в боевую группу. В этой схеме, как я считаю, был большой плюс. Мы не брали на фронт кого угодно, потому что могли пополнить группу только, когда появлялась возможность. А она зависела от количества свободного оружия на фронте. Мы проводили тщательный отбор и именно поэтому выходили довольно дисциплинированные и слаженные подразделения, по крайней мере по сравнению с многими регулярными, с которыми мы пересекались.
В середине лета группа Синдиката оставила Айдар. Сформированному и обстрелянному подразделению поступило предложение от Николая Коханивского, который в то время как раз формировал добровольческий батальон ОУН. И уже в конце лета Евгений с побратимами отправился в Пески. К сожалению, в ОУНе та же проблема дефицита вооружения оставалась.
Евгений отмечает: Когда мы приехали первый раз в Пески, у нас на 15 человек было два автомата и немецкий маузер 1942-го года. Мы заняли домик метров за 200 от передовых позиций. Тогда в Песках стреляли со всех сторон и все прилетало почему-то в этот домик - а у нас толком не было чем ответить. Как выходили из ситуации? Кто-то из вояк (словом вояки в добровольческих подразделениях называли военнослужащих ВСУ - мобилизованных, или контрактников. - Авт.), например, в отпуск шел, где-то появлялась еще какое-то оружие, трофейное и т.д. Поэтому за довольно короткое время удалось укомплектовать оружием все подразделение».
Важным преимуществом бойцов группы Евгения было то, что они мало зависели от батальона ОУН в плане снабжения. Тыловым структурам Синдиката удалось выстроить собственную систему сбора средств и закупки снаряжения для своих бойцов. Активисты организации, в том числе знакомые и близкие бойцов, проводили различные акции, благотворительные концерты и т.д. для сбора средств, чтобы обеспечить своих. От ОУНа группа получала только питание и оружие. Впрочем, среди добровольцев всегда царила взаимовыручка - кто бы ни приходил в батальон, все делились снаряжением с собратьями.
Неоформленным добровольцам в Песках по факту пришлось сидеть в одних окопах с регулярной армией и конечно, подчиняться армейскому командованию.
Е.Ч.: Об отношениях с вояками можно написать целую книгу, или снять фильм - прикольный, смешной и одновременно трагичный. Но я не буду все подробности периода разглашать, а скажу только, что бойцы на фронте общались нормально и взаимодействовали, подстраховывая друг друга. Тем более военные в то время были мобилизованные и, конечно, многие из них не отличался супер мотивированностью. И поэтому они сами очень радовались, когда их подстраховывали добровольцы, или вообще выполняли за них работу. Бывало приходилось и дисциплину наводить на определенных позициях - люди же разные попадались. Но в целом все более или менее понимали ситуацию, потому поддерживали нормальные отношения. Другое дело, что мало чувствовалась позиция государства по отношению к армии. Какого-то централизованного государственного обеспечения я тогда особо не видел. Поломанные танки, БТРы, которые тоже постоянно ломались... К сожалению, госструктуры в то время показали себя не столь мотивированными, как общество.
Впрочем, отсутствие какого-либо официального статуса для добровольцев все же сказывалась. Особенно рисковали ребята в случае ранения, ведь рассчитывать на государственную поддержку в таком случае не могли.
Е.Ч.: Конечно, в случае чего, нас лечили в военных госпиталях, но это не означало, что раненный получит соответствующий статус раненого именно на войне. К сожалению, некоторые из наших собратьев до сих пор не имеют никакого статуса.
В середине октября 2014 года группа Евгения была отправлена на ротацию в тыл. И во время празднования Дня Защитника Украине 14 октября произошел досадный для Синдиката инцидент, сделавший невозможным возвращение группы в Пески.
Е.Ч.: Мы участвовали в праздничных митингах в Киеве, и в то время здесь произошли непонятные стычки, непонятно кем и зачем спровоцированные. В результате чего часть нашей организации оказалась задержанной и арестованной. Тем, кто вообще не участвовал в этом, пришлось долгое время освобождать наших из-за решетки. Я не знаю зачем это было сделано, но ручаюсь, что никто из наших не мог сознательно участвовать в таких делах.
В конце концов, ситуацию удалось разрулить, и синдикатовцы начали готовиться к возвращению на фронт. Так как был уже февраль 2015-го и бои в Песках угасали, боевая группа решила ехать в Дебальцево. Но выезду должны были предшествовать переговоры с военными.
Е.Ч.: Мы напрямую договаривались с 128-й бригадой, и была определенная договоренность прикомандировать наших добровольцев, чтобы координироваться с бригадой, как было с ОУНом. К сожалению, сами знаете, что потом произошло в Дебальцево. Я на сто процентов уверен, что наших бойцов там просто бросили. Еще до начала наступления сепаров мы не смогли доехать до самого Дебальцево всего семь километров. Там уже так простреливалась дорога, подразделения были полностью отрезаны. На перекрестке Мироновское также все было под постоянным огнем. Я, как очевидец, скажу, что мы вывозили людей с позиций, на которых не было никакого серьезного противотанкового оружия, даже банальных Мух (легкий противотанковый гранатомет. - Авт.), И вражеские танки просто беспрепятственно обстреливали людей, сидевших там с одними автоматами.
Но больше всего Евгения и других возмутил контраст между увиденными ими реалиями фронта и словами командование и руководства государства...
Е.Ч.: Мы в то время помогали госпиталю в Артемовском. И вот по новостям говорят, что сегодня на линии фронта ранены 25 человек, а только в нашем госпитале в тот день около 50 человек раненых! Конечно, в условиях войны государство имеет право скрывать определенную информацию - стратегическую, тактическую, планы операций и тому подобное. Но что касается Дебальцево, я считаю, это было не охрана стратегической информации, а просто какая-то политическая ложь, чтобы избежать ответственности.
Также много вопросов у ребят вызвала государственная политика давления на добровольческие подразделения. Весной 2015 года армия силой разоружила батальон ОУН, с фронта постепенно вытеснялись подразделения Правого сектора, велись активные разговоры вообще о выводе с линии фронта добровольческих подразделений.
Е.Ч.: Я не понимаю, как и с самого начала не понимал, такие действия нашего государства. Это какое-то советское наследие в мозгах командиров и военного начальства. Почему люди, которые прошли боевой путь вместе, которые готовы воевать даже трофейным оружием, без какого-либо обеспечения, без статуса, не допускаются на фронт? Почему не используют такой потенциал для участия в боевых действиях? Это абсолютно совковая позиция.
Возможности стать частью какого-то легального добровольческого подразделения в группы Евгения в 2015 году уже не было. А снова связываться с официальными структурами наученные горьким опытом ребята не хотели.
Е.Ч.: Все попытки как-то договориться, в частности, с МВД и Национальной гвардией, закончились тем, что через пару дней наши личные данные висели на вражеских сайтах. Сепары начали звонить нашим родным, угрожать. Зачем он убивает свой народ?. И поэтому никакого другого варианта, кроме свободных добробатов, мы с тех пор вообще не рассматривали.
Сегодня Евгений Чепелянский трезво оценивает реалии добровольческого движения в Украине и сохраняет оптимизм относительно его будущего.
Е.Ч.: Я думаю, что сегодня в добровольцах образца 2014-го года, конечно, уже нет острой необходимости. Но, если бы государство хотело построить боеспособную армию, оно бы дало возможность создания добровольческих подразделений. Только уже не махновского типа, а именно организованных с государственным обеспечением, с возможностью нормальной подготовки, с государственным планированием, со всеми гарантиями и т.д. В таком формате добровольцы нужны и сейчас - на пятом году войны. В частности, и в виде территориальной обороны, потому что в любой момент ситуация на Востоке может измениться. К сожалению, этого всего не делается. В то же время, есть хорошая черта украинского народа - самоорганизовываться. Я верю, что в случае чего, полезная махновщина возобновится. Несмотря на то, что государство почему-то плохо относится к самой идее добровольческого движения, оно продолжает существовать. Добровольцы могут не находиться сейчас на позициях, но в случае чего все будут готовы сразу выступить в бой.
Вячеслав Масный. Киев