Английская столица притягательна, ибо непредсказуема
Там, за малой водой, за проливом Ла-Манш, в клубах тяжелого утреннего тумана с Темзы, дивные события случаются. Не вчера наткнулся на факт:
- 11 января 1968 г. лондонская газета “The Daily Mirror” сообщила, что Джими Хендрикс (James Marshall Hendrix; 1942-1970) снова прибыл в британскую столицу и на сей раз поселился в доме, в котором некогда жил Георг Фридрих Гендель (Georg Friedrich Händel; 1685-1759) и где немецкий композитор написал знаменитую ораторию “Мессия”. В коротком интервью американский гитарист-виртуоз заверил, что в славном доме он собирается писать музыку, ведь нельзя традиции угаснуть.
Факт сей у меня отлежался, оброс деталями и версиями. Вот на Святки и решил я что-нибудь волшебное для вас, фрэнды, сочинить.
На лондонской Брук-стрит, 23 (Brook Street) Дом-музей Джими Хендрикса появился два года назад. Правда одна из квартир на третьем этаже, бывшая спальня, до сих пор используется как офис… Дома-музея Генделя (Handel House Museum).
- О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!
 |
* * *
Задолго до того, как узкий красивый дом в Мейфэр (Mayfair), в престижном Лондоне, к востоку от Гайд-парка, в “сити” Вестминстер, превратился в музей композитора эпохи барокко, известного операми, ораториями и концертами, – здание влекло вереницы паломников, искавших святые места, где в Лондоне ступала нога именно гиганта музыки ХХ столетия – Джими Хендрикса.
По сути своей Лондон старомоден, ибо всячески чтит Традицию.
Чтобы отметить 40-ю годовщину смерти яркого рокера, в 2010 г. местные кураторы выставок и администрация Дома-музея Генделя пересмотрели материалы, отобрали экспонаты, подготовили пилотную экспозицию “Heritage Open Days” (“Дни открытых дверей”) и пустили посетителей в жилые комнаты, где некогда квартировал Джими Хендрикс. Выиграли одновременно оба фан-клуба – и немецкого органиста, и американского гитариста.
Британская столица – живой организм: окраинами она расползается вширь, но в Сити зданиями она уплотняется. Разделенные двумя с лишним столетиями, коллеги жили фактически в разных домах – по адресам Брук-стрит, 23, и Брук-стрит, 25. Не так давно отдельно стоящие здания сползлись в одно строение и стали взаимно дополнять друг друга. В этом контексте известные слова великого Иоганна Вольфганга Гёте тоже могли бы «сползти», например, так:
- Музыка – это застывшая в камне архитектура.
Это, если речь идет о партитурах. Но когда имеется в виду живое исполнение, то тут дело – в современной аранжировке, в градостроительстве.
* * *
Итак, синие бляшки с цифрами на фасаде – 23 и 25 – превратились в одну: 23. Это явление лингвисты называют элизией, или – “невнятное произношение”, или – “пропущенный звук”. Между тем, ничто не пропущено, в Лондоне всё тщательно сохранено в деталях, фактах и обстоятельствах.
В доме XVIII столетия на Брук-стрит, 25, Георг Фридрих Гендель прожил 36 лет, с 1723-го по 1759-й год. Здесь он написал ораторию для солистов, хора и оркестра “Мессия” (“Messiah”, HWV 56; 1742), три оркестровые сюиты “Музыка на воде” (“Water Music”, HWV 348, HWV 349, HWV 350; 1717), антем (“Zadok The Priest”, HWV 258; 1727), созданный по случаю коронации Георга II, но ставший… гимном футбольной Лиги чемпионов УЕФА, торжественную сюиту “Музыка для королевского фейерверка” (“Music For The Royal Fireworks”, HWV 351; 1749). Здесь, из спальни на первом этаже 16 апреля 1759 г. директора Королевской академии музыки призвал Господь.
Регулярно провозглашаемый в различных анкетах “величайшим рок-гитаристом всех времен и народов”, в доме на Брук-стрит, 23, Джими Хендрикс жил с английской девушкой Кэти Этчингхем (Kathleen Mary Etchingham; 1946). Они познакомились 24 сентября 1966 г. в ночном клубе “The Scotch Оf St James” на Мэйсон-ярд, 13. Нет, барышня не сидела у стойки бара с сигареткой, ожидая, что кто-то угостит коктейлем, а в заведении на 150 человек крутила диски как штатный… ди-джей.
Ему сразу понравилась эта 20-летняя независимая англичанка ирландских кровей. Их с отцом мать бросила, когда Кэти исполнилось десять. Воспитывалась она в школе-интернате при монастыре Святой Веры (Holy Faith) в приморском городке Скерри (Skerries), под Дублином. Вернувшись в Англию, к отцу в Дерби дочь не поехала, а затусовала в Лондоне. Поначалу работала парикмахером, пока не нашла место ди-джея в клубе “Кромвель” в Кенсингтоне. Кэти лично знала многих молодых английских рокеров того времени, включая музыкантов “The Animals”, “The Who”, “The Kinks”, “The Moody Blues”, “The Move”. В середине 1960-х гг. они стали арьергардом “британского вторжения” в США, а в любимом ночном клубе “The Scotch Оf St James” на Мэйсон-ярд, 13, местные знаменитости имели даже… именные столики.
 |
* * *
Итак, в первую ночь после прибытия на Острова 23-летний американский гитарист Джими Хендрикс встретил 20-летнюю Кэти Этчингхем. На последующие три года они стали крепкой рок-н-ролльной парой, вместе совершая стремительный взлет к мировой славе. Именно в клубе “The Scotch Оf St James” на Мэйсон-ярд, Милтон-Кинс, 25 октября 1966 г. во время выступления американского гитариста на музыканта обратили внимание менеджеры “The Who” – Кит Ламберт (Kit Lambert; 1935-1981) и Крис Стэмп (Chris Stamp; 1942-2012).
Именно эта рыжая бестия, Кэти Этчингхем, в различных обличьях вдохновила Джими сочинить, впоследствии, знаменитые композиции. О ней миру поведали песни: “The Wind Cries Mary” (“Ветер зовет Мэри”; таким было ее второе имя), написанную после бурной ссоры между любовниками, “Foxy Lady” (“Аппетитная дамочка”; именно на Кэти со сцены Хендрикс указал во время первых исполнений того хита), “1983... (A Merman I Should Turn to Be)” (“1983… Нептун, к которому я должен вернуться”), где возлюбленная появилась в облике Кэтрин, которой надлежало провести любимого в лучший мир, в Атлантиду. И – даже песня “Send My Love To Linda” (“Передай Линде, что я ее люблю”) в оригинале называлась “Передай Кэти, что я – ее любовь”. Однако, миссис Этчингхем категорически протестовала против подобного выпячивания чувств, и автору пришлось стихи отредактировать.
Для Джими Кэти была бегством и спасением, она была желанием и наваждением. О, беспощадна любовь чистых ангелов!.. За каждой из песен – удивительная по искренности история, исповедь, временами – покаяние. Взять, к примеру, события, предшествовавшие написанию хита “The Wind Cries Mary”. Как вспоминала Кэти, баллада возникла после ссоры, вспыхнувшей в январе 1967 г. на пустом месте:
- О, этот проклятый быт… Мы поссорились из-за еды. Джими не любил картофельное пюре с комочками, а именно такое я по неопытности ему приготовила. Дело дошло до битья посуды, и я убежала. Когда я вернулась в наше гнездышко, он уже улыбался, сочинив песню обо мне – “Ветер зовет Мэри”. Это крайне мне до сих пор приятно.
 |
* * *
Читал, как рок-обозреватели превратно толкуют смысл, дескать, речь идет о марихуане, которую на сленге в ту пору называли “Мэри Джейн”. Да, о ней, родимой, пели – правда, “The Rolling Stones” в знаменитом медляке “Lady Jane”.
У Джими Хендрикса все было по-домашнему неистово. Речь шла о картофельном пюре с комочками и таком тягостном раскаянии:
- After all the jacks are in their boxes, / And the clowns have all gone to bed, / You can hear happiness / Staggering on down the street, / Footprints dress in red / And the wind whispers Mary. / A broom is drearily sweeping / Up the broken pieces of yesterday’s life. / Somewhere a Queen is weeping, / Somewhere a King has no wife / And the wind it cries Mary / The traffic lights they turn blue tomorrow / And shine their emptiness down on my bed, / The tiny island sags downstream / ‘Cos the life that they lived is dead / nd the wind screams Mary.
- Когда все чертики спрятаны в коробки, / А клоуны поголовно отправились спать, / Можно услышать, как Счастье / бредет нетвердой походкой по улице, / Оставляя кровоточащие следы, / И ветер шепчет: “Мэри”. / Веник уныло сметет / В дребезги разбитый вчерашний день… / Где-то рыдает Королева, / Где-то Король потерял супругу, / И ветер плачет: “Мэри”. / Завтра светофоры сменять цвет на синий, / Грустью заливая пустоту моей постели. / Крошечный остров сносит течением, / Их прежней жизни настал конец, / И ветер воет: “Мэри”.
Они разбежались в 1969 г., продолжать совместную жизнь обоим показалось невозможным. Между тем, всё еще влюбленный по уши “величайший рок-гитарист всех времен и народов” признался в интервью британскому изданию:
- Кэти – моя прошлая девушка, моя настоящая девушка и, вероятно, моя будущая девушка; она – моя мать, моя сестра и все такое. Моя Йоко Оно.
* * *
- O tempora! O mores! – воскликнул бы герр Гендель.
- Oh, times, o mores, – рассердился бы Джими.
- О, времена, о нравы, – сразу соглашусь с ними я.
Если вернуться к жилью на Брук-стрит, 25, в районе Мейфэр, центральный Лондон, то за весь дом за год, въехав в 1723 г., немецкий композитор заплатил £60.
Между тем, в январе 1968 г. Джими Хендрикс заплатил £30 – за неделю, за чердак, на Брук-стрит, 23.
Впрочем, каждый из них оказался доволен предложенными условиями аренды. Так мило американский рокер написал родным спустя несколько месяцев:
- Это мой первый настоящий дом. (This is my first real home of my own.)
Большинство музыковедов полагает, что, вселяясь в здание, Джими Хендрикс понятия о Генделе не имел. Ну да, с образованием у него зияли пробелы… Когда же британский журналист сообщил сей факт, рокер оказался настолько очарован новостью, что тут же помчал в “One Stop Records” на Южную Молтон-стрит (South Molton Street) и “HMV” на Оксфорд-стрит (Oxford Street), приобрел пластинки немецкого коллеги, включая ораторию “Мессия” и три оркестровые сюиты “Музыка на воде”. По крайней мере, такую байку теперь группам посетителей рассказывает директор Дома-музея Генделя, мисс Сара Бардуэлл (Sarah Bardwell).
Дальше – больше. Некоторые рок-обозреватели даже Элвисом клянутся, что в гитарных пассажах позднего Джими Хендрикса звучат хард-роковые риффы… Генделя. Лично я слышу последнюю строфу из песни “The Wind Cries Mary”:
- Вспомнит ли ветер когда-то / Имена, унесенные в прошлое? / Ковыляя, опираясь на возраст и мудрость, / Ветер шепчет: “Нет, эта станет последней” / И ветер плачет: “Мэри”.
* * *
Только в 2001 г. историческое здание на Брук-стрит, 23, Мейфэр, стало Домом-музеем Генделя, едва здание покинул бывший квартиросъемщик – офис строительной компании. Все комнаты тщательно отреставрировали в оригинальной отделке и декоре. К разочарованию рок-фанов, хиппи-чердак Джими Хендрикса превратился в офис администрации, куда нечёсаных и пестрых посетителей, любителей “Мэри Джейн” перестали пускать. Тем не менее, случались VIP-персоны, ну, там Стинг, Ричи Самбора, Пэт Бун, прочие селебритис, в чьем репертуаре до сих пор присутствуют кавер-версии баллады “Ветер зовет Мэри”, желавшие непременно увидеть: где был создан тот хит…
 |
Поэтому ответственным служащим Дома-музея Генделя часто приходилось подниматься по крутой лестнице, чтобы показать комнаты после… офисного ремонта. Вместо трепетного возбуждения, VIP-персоны уносили горечь разочарования – ведь за исключением нескольких пожелтевших плакатов Джими Хендрикса, приколотых на стенах, не на что было смотреть.
Быстро, как известно, только кошки родятся, музеи строятся долго. Сначала на Брук-стрит, 23 появилась мягкая широкополая шляпа из черного войлока, мгновенно узнаваемая поклонниками Джими Хендрикса. За ней обнаружилась дико-узорчатая оранжевая бархатная куртка, которая была частью психоделического концертного костюма “Дитя вуду”. Далее, как в “Мойдодыре”, появилась сохранившаяся кровать гитариста, проигрыватель для виниловых пластинок фирмы “Bang & Olufsen”, две громадные колонки (бич соседей!), два телефонных аппарата.
Когда первый вариант экспозиции был, с точки зрения куратора, завершен в 2010 г., с гордостью сотрудники музея продемонстрировали по Skype итоговый результат главному консультанту, бывшей подруге рок-легенды, Кэти Этчингхем. Особую гордость экспозиции “Heritage Open Days” вызывал слегка засаленный и явно состаренный интерьер, над чем декораторы бились не один месяц. Посмотрев на лощеный срач, мисс Этчингхем, жившая в Австралии, заявила:
- Все неправильно! Слишком неопрятно. Мы были чистоплотными молодыми людьми, а не какими-то неряхами.
Что правда, то правда. После увольнения в запас из 101-й Воздушно-десантной дивизии армии США, где из-за неудачного прыжка с парашютом была сломана нога, в 1962 г. солдата комиссовали. Так то, после армии Джими был весьма опрятным юношей, так как крепко усвоил порядок казарм.
 |
* * *
Когда по Лондону поползла молва о создаваемом музее американского рок-гения, на Брук-стрит сами собой поплыли: расколотые или полусожженные гитары; проигрыватель фирмы “B&O”; вазы; обложка шестого альбома “Highway 61 Revisited” (“Возвращение на шоссе 61”) Боба Дилана, с пятнами крови Хендрикса, случайно порезавшего руку о треснувший бокал; любимые страусиные перья Кэти; ковры; пепельницы-раковины; любимый плюшевый мишка; автографы лирики, например, “Third Stone From the Sun” (“Третий камень от Солнца”), нацарапанные на вырванном листе из блокнота “Hyde Park Towers Hotel”.
…Когда струйка посетителей превратилась в нескончаемую вереницу, а экспонаты вдруг заполнили всю бывшую спальню американского гитариста, директор Дома-музея Генделя мисс Сара Бардуэлл поняла: нужно действовать!
Она подала документы на грант в “Heritage Lottery”, в 2016 г. получила финансирование в размере £1,2 млн и создала в Лондоне небольшой, но уютный Дом-музей Хендрикса (Hendrix House Museum).
* * *
Имя в мировой рок-музыке Джими Хендрикс сделал себе именно в Лондоне, где был спрос, в первую очередь, на музыку, а не на шоу. Правда, не всё и здесь, на родине туманов, складывалось радужно.
В начале октября 1966 г. выступление малоизвестного американца посетила 20-летняя модель британской редакции журнала “Vogue”, поклонница блюза Линда Кит (Linda Keith; 1966). Надо же тому случиться, что в то время она была подружкой гитариста Кита Ричардса из “The Rolling Stones”. Шаман гитары из-за океана девицу пленил. Она тут же с колоритным афроамериканцем переспала и порекомендовала послушать гения тогдашнему менеджеру “The Rolling Stones” Эндрю Лугу Олдхэму (Andrew Loog Oldham; 1944) и будущему менеджеру “The Ramones” Сеймуру Штайну (Seymore Stein; 1942); последний со временем стал президентом фирмы грамзаписи “Sire Records”. Те посмотрели, носами покрутили и… ничего не услышали.
Тогда Линда Кит все уши прожужжала басисту Часу Чандлеру (Bryan James Chandler; 1938-1996) из группы “The Animals” – тот как раз собирался покинуть состав, сменить род занятий и попробовать себя в качестве музыкального менеджера. На несколько лет Час Чандлер действительно стал менеджером, продюсером и главной опорой Джими, который по его предложению удалил одну букву “м” из своего имени.
Знаете, что удивительно? Басист решил перестраховаться и… кликнул профессионалов от менеджмента. Именно в клубе “The Scotch Оf St James” на Мэйсон-ярд, Милтон-Кинс, 25 октября 1966 г. американского гитариста послушали менеджеры “The Who” – Кит Ламберт и Крис Стэмп. Услышанным они остались довольны, и предложили дебютанту контракт от своего лейбла “Track Records”.
 |
* * *
Совковая пропаганда постоянно нам дула в ухо, мол-де, все эти зарубежные рокеры были беспринципными алкоголиками, полудурками, наркоманами, олигофренами, негодяями, грязнулями, неразборчивыми в половых связях эротоманами, если вовсе не педерастами. Как на самом деле обустраивался быт молодой рок-звезды, никто вопросом не озадачивался.
Зададимся мы: как снял квартиру Джими Хендрикс на лондонской Брук-стрит, 23, Мейфэр? Ну, не с риелторами же бегал по столице, это точно. Все заботы по благоустройству гнездышка в центральном Лондоне американский гитарист перепоручил подружке Кэти Этчингхем. Невзирая на юный возраст, 20-летняя девушка изучила газетные объявления в вечерних газетах, получила представление о рынке недвижимости, созвонилась с арендодателями, просмотрела ряд помещений, а итоговое показала музыканту.
Хотя рекламное объявление обещало, что апартаменты на лондонской Брук-стрит, 23 сдаются с полностью оборудованной кухней и модной ванной в розовых тонах, от действительности предложение разительно отличалось... Заплатив £30 за первую неделю, Джими Хендрикс выдал Кэти £1000 наличными – целое состояние по меркам 1968 г.! – чтобы та дополнила жилище требуемой мягкой мебелью и предметами интерьера от модных фирм “John Lewis Soft Furnishings” и “Liberty”.
 |
Что для меня и вовсе невероятно, оказывается, гитарист-виртуоз находил время, как говориться, в плотном графике – и проявил интерес к дизайну арендованного чердака и созданию интерьера. В мемуарах Кэти Этчингхем вспомнила, как и некоторые покупатели узнавали медийное лицо молодого афроамериканца в отделе тканей лондонского сетевого магазина Джона Льюиса.
Будем откровенными, борщи разводить пара и не собиралась, посему в кухню Кэти заглядывала крайне редко, и деньги в эту комнату не вкладывала. Выходом оказался сервис по обслуживанию номеров “Mr.Love’s”. Благо, одноименный ресторан находился на первом этаже, а по узкой лестнице услужливые официанты быстро и регулярно доставляли заказы: пара стейков, чипсы, бутылка столового вина “Mateus Rosé”, пара пачек сигарет. По правде говоря, ночи на лондонском чердаке у Хендрикса случались шумными, не редко затягивались до утра, в задушевных беседах с теми, с кем и для кого он играл в тот вечер в ночном клубе. Что удалось мне выяснить, на третьем этаже у Хендрикса часто бывали Джордж Харрисон, Грэм Нэш, только покинувший “The Hollies”, а еще – Джинджер Бейкер.
* * *
Неисповедимы пути твои, мессия.
Чуда не случилось. Даже ему, гению, пришлось на Островах проделывать путь, протоптанный начинающими музыкантами. Английские гастроли Джими Хендрикса периода зима-весна 1967 г. особым вниманием публика не обласкала. Новое трио “The Jimi Hendrix Experience” выступало в связках с забытыми нынче командами типа “Dave Dee, Dozy, Beaky, Mick and Titch” или “The Nashville Teens”. Например, в марте 1967 г. на втором концерте в городке Уэстклифф-Он-Си публика заполнила треть зала, и организаторам пришлось… упрашивать слушателей, покидавших партер после первого выступления, занять места, чтобы площадка не выглядела пустой.
Правда есть правда. Именно в столице Британской империи рок-гитарист превратился в восходящую звезду. Шумной новинкой зимы 1966-1967 гг. стали его захватывающие живые выступления, которые заманили меломанов в клубы, а именно: “Speakeasy”, “Bag o'Nails” и, естественно, Мекку белого блюза – “Marquee”.
Еще 31 марта 1967 г., в преддверии концерта в лондонском театре “Astoria”, на Чаринг-Кросс-роуд, 157, новоиспеченный менеджер Час Чандлер и его артист Джими Хендрикс размышляли: какую устроить замануху (теперь это называется хайп), чтобы публика валом пошла, а заодно провалилось шоу супергруппы “The Who”, известной своими деструктивными действиями на сцене. По легенде, один из анонимных журналистов вдруг взял и брякнул:
- Жаль, что нельзя поджечь гитару.
Джими Хендрикс промолчал. Когда его сэт в театре “Astoria” закончился, слушатели увидели: гитару поджечь можно! Правда, это стоило музыканту ожогов рук и амбулаторного лечения. Вскоре техника музыкального аутодафе была отработана им до мелочей.
Первые два сингла, изданные на Островах: “Hey, Joe” (“Эй, Джо”; 23 октября 1966) и “Purple Haze” (“Фиолетовый туман”; 17 марта 1967), а также альбом “Are You Experienced?” (“Переживал ли ты такое?”; 12 мая 1967), превратились в хиты.
 |
* * *
Лондонское жилище Джими ни пафосом звезды, ни нечистоплотностью рокера не удручало. Утро для хозяйственной Кэти Этчингхем начиналось с уборки и наведения марафета в доме. Сохранились воспоминания известного британского фотографа Барри Венцелла (Barrie Wentzell; 1942), который в 1965-1975 г. работал штатным сотрудником английского еженедельника “Melody Maker” (“Творец мелодий”). Так уж случилось, что он оказался земляком Кэти, родом из Дургэма, Северная Англия и часто бывал в гостях у пары:
- Бардака у них я никогда не наблюдал: чисто, убрано, аккуратно. И очень уютно, по-домашнему уютно, не так как у меня… Ну, весь этот творческий беспорядок.
Именно Барри Венцелл сделал для музыкального еженедельника “Melody Maker” знаменитую серию красивых черно-белых снимков, опубликованных в издании в январе 1969 г. Они прекрасно воссоздают реальный интерьер чердака на Брук-стрит, 23. Как вспоминал фотограф, впервые “Фиолетовый туман” он услышал в темной комнате, когда поднимался к паре.
Чтобы познакомиться с американским гитаристом, в свое время Барри Венцеллу пришлось позвонить по телефону, условиться о встрече.
- Джими оказался очень приятным молодым человеком, о таких говорят: спокойный парень. Мы мило поболтали, а Кэти сделала чай. Чтобы завязался разговор, я сообщил, что недавно фотографировал Эрика Клэптона. Джими оживился и признался, что считает: Клэптон – величайший гитарист. Тут я рассмеялся.
- Почему ты смеешься, мэн? – Хендрикс стал вдруг суровым.
- Да потому, что Эрик именно эти слова сказал о тебе, Джими. – Наклацал я две пленки, что заняло два часа. Похоже, это происходило после полудня: Джими уже был одет, а за окном сгущались сумерки.
* * *
В британском хит-параде дебютный альбом “Are You Experienced?” остановился на №2: на вершину чартов дебютный диск американского гитариста не пустила выдающаяся пластинка – “Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band”. Спустя неделю после выхода восьмого студийного альбома “The Beatles”, 4 июня 1967 г. Джими Хендринс открыл cвой концерт в “Saville Theatre” мощным исполнением титульной битловской песни. Надо же такому случиться, что в зале присутствовали Джордж Харрисон и Пол Маккартни, просто ошалевшие от подобной хард-роковой психоделии. Чуть позже Макка даже признался, что исполнение “Sgt. Pepper’s…” Джими Хендриксом оказалось “одной из величайших почестей в моей карьере”.
Вот когда покатило! Именно Пол Маккартни порекомендовал Джими Хендрикса организаторам Монтерейского рок-фестиваля (Monterey International Pop Music Festiva), запланированного в Калифорнии на выходные 16-18 июня 1967 г. Когда спустя год пребывания в Англии гитарист-виртуоз вернулся в Соединенные Штаты, он был уже сложившимся исполнителем, английской знаменитостью.
Однако за место под американским солнцем пришлось побороться. И – снова с эксцентричными “The Who”. Заявленное на 18 июня 1967 г. выступление “The Jimi Hendrix Experience” на Монтерей вызвало горячий спор между Джимом Хендриксом и Питом Таунсендом, лидером британской супергруппы. Каждый хотел выйти на закрытие третьего дня, а значит, всего фестиваля, собравшего аудиторию в 200 тыс. зрителей. Каждый желал устроить триумфальное шоу, что запомнится публике и перечеркнет впечатления от выступлений коллег.
* * *
Был ли Джими выскочкой? Он оказался американцем в Лондоне, точнее, даже афроамериканцем в Лондоне. Кроме знакомства с Генделем, поток информации был колоссальным. В течение первого месяца проживания на Брук-стрит, 23, Мейфэр он стал завсегдатаем магазинов грампластинок “One Stop Records” на Южной Молтон-стрит и “HMV” на Оксфорд-стрит, где приобрел альбомы “The Beatles”, “The Band”, Ravi Shankar и Bob Dylan. Послушав песню последнего артиста – “Like Rolling Stone” (“Подобно перекати-полю”) Джими Хендрикс даже сказал:
- Боб Дилан заставил меня прочувствовать, что я не единственный, кому когда-либо бывало так херово.
Вообще, открытий в Лондоне случилось немеряно. Не буду повторяться о музыке Генделя, но, к примеру, этот вот кудрявый чувак в буклях, Иоганн Себастьян Бах, тот вдохновил американского гитариста в последующих релизах использовать… клавесины. О Моцарте, вообще, отдельная тема! Австрияка надоумил Джими Хендрикса играть космическую музыку – главное, чтобы в ней были арфы!
Что тут мне, простому смертному, на эти темы разглагольствовать?
Всем известно, гении – всегда современники.
Даже покойные.
Сколько бы лет ни прошло со дня их смерти.
Как-то раз по секрету Джими сообщил Кэти Этчингхем, что уже один раз увидел призрак Генделя, но, к сожалению, как только разговор зашел о композиции, старик в ночной рубашке ускользнул от разговора, прямо… сквозь стену. Похоже, и вправду этот старик в ночной рубашке интересовал “лучшего рок-гитариста всех времен и народов”. В лондонской коллекции Джими Хендрикса оратория для солистов, хора и оркестра “Мессия” наличествовала в двух (!!!) изданиях – в камерном, инструментального периода и в исполнении Английским камерного оркестра (English Chamber Orchestra).
* * *
…По итогам жеребьевки “The Who” проиграли, им пришлось на Монтерейском рок-фестивале выступать перед молодым трио “The Jimi Hendrix Experience”. В финале сэта, исполнив шестую, заключительную песню “My Generation” (“Мое поколение”), английские пиротехники взорвали дымовые бомбы, лидер Пит Таунсенд в щепки разнес гитару, а драммер Кит Мун перевернул ударную установку.
Переплюнуть такой бедлам было сложно, но Джими, как настоящее “дитя вуду”, добился своего – ритуальное сожжение гитары с последующим ее уничтожением стало идеальным пособием для дистроеров и хейтеров. Именно выступление трио “The Jimi Hendrix Experience” превратилось в кульминацию Монтерейского рок-фестиваля, стало настоящим прорывом к американской аудитории самого Джими.
Теперь уже мало кто помнит, что гигантский open-air песней “Dancing In The Streets”, исполненной совместно со Скоттом МакКензи, закрыли американские “The Mamas & the Papas”. В основном – по той причине, что “Папа” Джон Филлипс оказался одним из двух устроителей этого феста Музыки, Любви и Цветов.
* * *
Знаете, гении – современностью они же уравнены в правах.
Тем более, покойные.
Нет разницы, сколько лет прошло со дня их смерти.
На лондонской Брук-стрит, 23, Мейфэр, в центральном Лондоне, к востоку от Гайд-парка, в “сити” Вестминстер, вход в оба музея – немецкого композитора эпохи барокко и шамана рок-гитары – в одну цену: £7,50.
Только шоу-бизнес есть шоу-бизнес. Поэтому заместитель директора Мартин Уайат (Martin Wyatt) подтвердил лайфхак: со дня открытия Дома-музея Хендрикса столичные турагентства продают единый билет в оба музея – по цене £10.
В выигрыше все:
- Фаны Хендрикса знают о Генделе и – наоборот. Эти два гения после себя оставили музыку, которую любят все.
Александр Рудяченко
Киев-Лондон-Киев