Новым артистам стало легче зайти на музыкальный рынок, уже известны идентифицировали себя и открыты для экспериментов. Но этого недостаточно
Возможно, это прозвучит несколько пафосно, но кажется, что 8 ноября, когда три года назад ввели квоты на украиноязычные песни, условно можно назвать вторым днем рождения украинской музыки. А все потому, что результат, который с тех пор мы увидели, приятно удивляет. По последним результатам мониторинга Нацсовета по вопросам телевидения и радиовещания, представленным в конце сентября, региональные и местные радиостанции не просто соблюдают установленные квоты - они их даже перевыполняют на 18%. То есть теперь на радио 53% песен звучат на украинском. Кто-то может вспомнить подобное? Похоже, вопрос риторический. И по словам члена Нацсовета Сергея Костинского, за это время украинский язык тотально вернулся в эфир телеканалов и радиостанций, а украинская песня получила мощное развитие и постоянную ротацию в эфире радиовещателей.
Квоты - это об идентичности, масскульте и защите территории
Хотя мы вспоминаем, как с началом введения квот много разговоров велось о том, что мол качественного украиноязычного контента просто не хватит, чтобы их соблюдать. И на некоторых радиостанциях можно было услышать откровенную шароварщину, что якобы и подтверждало такой стереотип, о чем Укринформ писал ранее. Однако, как мы сами слышим из эфиров радиостанций, эти опасения совершенно не подтвердились - свежая кровь украиноязычных артистов мощно наполнила организм нашего шоу-бизнеса (об этом - далее). Это подтверждают и счетчики просмотров на YouTube, где к примеру, песня группы KAZKA Плакала набрала рекордные 283,3 млн, Jerry Heil Охрана отмєна - 13,8 млн, Аlyona Аlyona Залишаю свій дім - 3,7 млн (для сравнения, одна из самых популярных песен поп-дивы украинской сцены Тины Кароль Сдаться ты всегда успеешь набрала 11,4 миллиона просмотров, поэтому для новичков это фантастические цифры).
Более того - в репертуаре музыкантов, привыкших петь на русском, тоже постепенно появляются украиноязычные песни. Это и Настя Каменских, и группа Время и Стекло, и Сергей Бабкин, и Тина Кароль, а также властитель женских сердец Олег Винник. Но, чтобы не быть голословными, Укринформ пообщался с экспертами музыкальной индустрии о том, как, по их наблюдениям, изменилась украинская музыка за время действия языковых квот, и что это ей принесло?
Игорь Панасов, музыкальный критик, главный редактор Karabas Live и директор по развитию премии YUNA:
Это усиливает индекс идентичности нашей сцены и укрепляет ее самостоятельность, уверенность в себе
За три года квот на украинской сцене сформировалось новое сильное ядро из исполнителей, основу материала которых составляют песни на украинском языке. Очевидно, что квоты стимулировали этот процесс. The HARDKISS, TAYANNA, KADNAY, Jerry Heil, KAZKA, БЕZ ОБМЕЖЕНЬ, Pianoбой, Антитела, Один в каное, Арсен Мирзоян, Христина Соловей, Сергей Бабкин - для всех этих артистов период 2016-2019 годов стал этапом выхода на более высокий уровень популярности (или резкого взлета - для тех, кто только появился на сцене в эти годы).
Сегодня эти артисты заметно влияют на звуковую картину мира, в котором живут украинцы. Разумеется, это усиливает индекс идентичности нашей сцены и укрепляет ее самостоятельность, уверенность в себе. У каждого из них свой путь и своя специфика коммуникаций с украинским языком (для некоторых он не родной). Но каждый из них - новый заметный игрок на поле отечественного шоу-бизнеса, где долгие годы сильнейшими фигурами были русскоязычные артисты.
В 2018 и 2019 годах главные хиты года от украинских артистов («Плакала» KAZKA и «Охрана, отмєна» Jerry Heil) исполнены на украинском языке. Такого не было, пожалуй, с начала 2000-х, когда своими боевиками бомбили эфир «Океан Эльзы», а Ирина Билык и Ани Лорак еще пели на украинском. Возрождение такого тренда именно в период действия квот не может быть случайностью.
Вывод: квоты помогают строить новую, самодостаточную украинскую сцену, мотивируют артистов совершенствоваться в работе с украинским языком или пробовать себя в нем, рисковать, экспериментировать. Для меня это очевидный положительный процесс.
Богдан Буткевич, музыкант, радиоведущий, участник группы “Пирятин” и музыкально-художественного коллектива Ukiez:
“Результат действия квот в том, что у нас начала появляться качественная украиноязычная масскультная продукция”
Самое важное, что украинский язык благодаря квотам пошел в масскульт, ведь тот, кто рулит масскультом - рулит мозгами граждан. Мы можем сколько угодно любить Даху Браху и считать, что самое крутое, что создала Украина - это андеграундные группы, но все равно в шоу-бизе решающее то, кого крутят по радио и кого показывают по телевизору. И очень ощутим результат действия квот в том, что у нас начала появляться качественная украиноязычная масскультная продукция - Alyona Alyona, Jerry Heil, KAZKA, раскрутилась группа БЕZ ОБМЕЖЕНЬ. То есть это те исполнители, песни которых будут слушать обычные люди просто с телефона - вроде Охрана отмєна и другие. А это самое главное.
Тот, кто ожидал, что квоты украинскую музыку превратят в такую музыкальную машину, как в США, просто не понимает, как это работает и для чего. Я не возлагал на это слишком больших надежд, но понятно, что надо было дать возможность ввести в масскульт украинский продукт и создать прецедент, что он может быть успешным. Потому что фактически со времен Океана Эльзы и Бумбокса (а это начало 2000-х) такого не было. Мне кажется, это было одно из важнейших решений, которые были приняты прошлой властью.
У нашего русскоязычного продукта, который наконец стал звучать из каждого утюга (не берем во внимание андеграундные коллективы), теперь есть больше шансов конкурировать с каким-нибудь Артуром Пирожковым или американской музыкой, на которую работает огромная индустрия, а не просто крутиться через YouTube.
Игорь Кондратюк, музыкальный продюсер:
Ввести квоты однозначно было полезно и правильно, ведь это - защита нашей территории
Три года - это очень короткий промежуток, чтобы видеть серьезные изменения. Квоты безусловно были нужны. Квоты дают возможность Украине, во-первых, слушать свою музыку; во-вторых, защититься от некачественного контента.
В результате мы услышали много новых имен, а затем их станет еще больше. Кроме прорывных тенденций, которые, как правило, приходят к нам из США и Великобритании, мы также услышали качество в украинской музыке. А ожидания, что наши музыканты станут гораздо популярнее и будут получать Грэмми на Западе, наивны. При введении квот речь шла о другом - что в Украине сложилась ситуация, когда мы не ротировали свою украинскую музыку. А это нонсенс! (Я в Караоке на Майдане наоборот старался подбирать репертуар так, чтобы звучало как можно больше песен на украинском). Радиостанции этим пренебрегали, мол, у нас не такой качественный контент. Хочется спросить: не такой качественный - как где? Как в США? Так спуститесь с небес, вы не в США живете! Я не имею права не слышать свою музыку. Наши музыканты не имеют права не получать за это роялти. Какого черта вы платите деньги Мадонне, у которой и так денег куры не клюют, но не платите нашим ребятам, которым нужно зарабатывать деньги на жизнь и развиваться? Всем противникам квот хочу задать один вопрос: Скажите, какой мировой хит или даже сотни хитов эти квоты запретили поставить в ваши эфиры?» Ответ будет: ноль. Ввести квоты однозначно было полезно и правильно, ведь это - защита нашей территории.
Почему квоты не станут панацеей для нашей музыкальной индустрии
Но не все проблемы музыкальной индустрии могут решить квоты. Актуальными, по словам представителей музыкального рынка, остаются шаблонность в погоне за быстрой славой и отсутствие регулирования сбора роялти.
Игорь Панасов: На сегодня я вижу несколько основных проблем. Первая: низкий уровень требований к себе со стороны многих украинских артистов. Большинство из них идут по стереотипам и шаблонам, не понимают, в чем их сильные индивидуальные черты. Это делает их безликими поставщиками контента на рынок, который и так перенасыщен.
Вторая: проблема, которая прямо связана с первой. Нет большого пула музыкальных менеджеров, которые эффективно работали бы с артистами, отсеивали случайных, помогали профессионально расти наиболее талантливым.
Третья: кризис медиа как таковых отражается на состоянии профильных изданий и программ о музыке. В современном инфопотоке сложно заинтересовать аудиторию «просто музыкой» - людям надо рассказывать истории. Для того чтобы эти истории были качественными (то есть, не только о том, кто с кем переспал), надо влить в музыкальные СМИ очень серьезные деньги - в авторов, редакторов, технологические новшества, SMM. Это игра на будущее, на 15-20 лет вперед, которая может в перспективе стать бизнесом, а может и не стать. Я не вижу ни на украинском музыкальном рынке, ни вне его людей, готовых вести такую рисковую игру. Возможно, когда в Украине закончится война и будет заметный экономический рост, такие люди появятся. Но, похоже, в ближайшие, как минимум, 2-3 года этого не произойдет.
Четвертая: в сознании миллионов украинских слушателей еще не закрепилось надежно понимание, что музыка на украинском языке достойна внимания. В украинских чартах iTunes и YouTube господствуют российские и западные артисты. Но эта проблема мне кажется одной из самых понятных для решения - просто нужно время. Чем активнее музыкальная индустрия Украины будет работать над созданием локальных звезд из наших самых талантливых артистов, тем больше пространства в головах слушателей они будут завоевывать.
Александр Ягольник, музыкальный продюсер: “Для того, чтобы индустрия развивалась, в нее должны поступать деньги. В Украине не работает эффективно принятый закон о роялти, а закона о спонсорстве и меценатстве вообще до сих пор нет (а это фундамент для музыкантов всех цивилизованных стран, даже в России). Закон о роялти настолько запутан в юридической плоскости, что никто не скажет, где потерялись деньги украинского шоу-биза за полтора года действия закона. А все потому, что он плохо выписан. Поэтому благодаря квотам музыка появляется, но денег за нее никто не платит. Индустрия теряет возможность заработать. Но человек, который приходит сюда, должен знать: если он напишет везде звучащий хит, то за это он получит деньги, как его коллеги в Германии, Австрии, Италии, Польше. Другой закон - о спонсорстве и меценатстве - уже написан, и команда Владимира Зеленского обещала его принять. Думаю, до гуманитарных проблем у новой власти дойдут руки не раньше весны следующего года.
Богдан Буткевич: Одна из самых больших проблем, почему та же MARUV основном превратилась в российскую артистку, в том что у нас до сих пор нет прямых представительств Major label (четыре звукозаписывающих лейбла, которые контролируют около 70% мирового музыкального рынка - Universal Music Group, Sony BMG Music Entertainment, EMI Group, Warner Music Group. - Ред.). С соблюдением авторских прав у нас та же проблема, что и в России - около 5% контента легальны. Но там срабатывает экономика больших чисел: в России численность населения - 140 миллионов, а у нас - 40. Согласно выгоднее держать Major label в России, поэтому исполнители стремятся продвинуться на мировой рынок именно через Россию.
Кроме того, что у нас нет нормальной системы платы роялти, а законодательство в сфере интеллектуальной собственности находится на низком уровне, у нас в конечном счете нет понимания людей, что за музыку надо платить. Пока музыканты не смогут получать деньги за свое творчество, а большинство населения будет потреблять нелегальный контент, дальнейшего развития не будет, и украинские исполнители продолжат уезжать в Россию.
Юлия Горбань, Киев