Образ жизни тех или иных стран - это действительно - их внутреннее дело. Вывод необходим всем нам сейчас
Персидская империя, древние Македония и Рим, средневековый Иран и Великие Моголы, Британская империя, Российская империя и СССР. Что объединяет эти разбросаны во времени и пространстве такие разные геополитические образования? Жизнь и смерть всех этих огромных государств - будь то в прошлом или в настоящем - были связаны с таинственной и так никем из них и не покоренной землей Афганистана. Для когда-то советских людей, а ныне - для многих украинцев - особое значение этого слова проявилось ровно четыре десятилетия назад в результате вторжения советских войск в Афганистан. Последствия той «геронтологической авантюры», тот самый афганский синдром измеряется не только человеческими критериями изломанных судеб. Афганистан и его борьба за право жить так, как афганцы считают нужным, стал символом конца не одной империи. СССР не стал здесь исключением. Это некий рок - пойдешь за Амударью на чужбину - потеряешь собственное государство.
Почему?
Действительно, почему так произошло, что суровую и опасную в сугубо климатически-географическом смысле страну, не смогли завоевать ни династии Гистаспа или Сасанидов, ни куда более развитый и мощный повелитель половины мира Александр Македонский, ни английские короли со своей реально самой сильной армией в мире, ни советские генсеки. Точнее: все они как бы и устанавливали контроль над территорией, но - рано или поздно были вынуждены уходить, даже - бежать оттуда, с позором и огромными потерями. И никакой выгоды для себя от завоевания горных перевалов и пустыни не выносили. Что заставляло завоевателей убираться из Афганистана?
Существует такая очень неудобная для некоторых истина: есть народы, которые не могут жить иначе, чем это у них заведено по традиции. Это, прежде всего, об афганцах сказано. Попытки привести их железной рукой к «светлому будущему» любого рода - заканчиваются провалами. Афганистан, правда, здесь имеет свою выраженную специфику, другие народы - свою. Ну, вот смотрите: многие страны Африки, если бы не колонизация, так и оставались бы до сих пор при первобытном общественном строе, колонизационная модернизация дала им толчок извне, но после обретения независимости - борьба на уровне племен, кровной мести, родовых или сословных правил - привела местами до неслыханной в современном мире жестокости, к откровенно бесчеловечному истреблению людей. То есть, телевидение, политические партии, айфоны и интернет - можно принести всем, и все примут и начнут использовать. Но главное здесь то, что объединяет все эти народы: религия, традиции, сложившиеся тысячелетиями, все равно будут куда более весомыми и определяющими.
Война - как смысл жизни
Что же это за традиции такие для Афганистана? Это привычка жить в состоянии войны, это замкнутость в пределах отдельных племен, это национализм еще средневекового толка, это вообще - классическое средневековье, но «окраинного» сорта. Достаточно посмотреть на карту, чтобы увидеть - эта страна чуть не со всех сторон, защищена самыми высокими в мире горными массивами и жаркими пустынями, и она всегда была очень далека от центров-лидеров цивилизационного развития. Это не значит, что эта земля или ее люди чем-то хуже, просто так сложился исторический процесс - он идет в Афганистане гораздо медленнее. Известна поговорка о том, что караванщики на вопрос - когда конец пути? - отвечают - пять минут, а оказывается, что только дов привала - все пять часов. Это такие определенные веками правила, они могут не нравиться, считаться странными или устаревшими, но попытка их изменить, тем более извне - вызывает сугубо «генетическое» сопротивление - а затем, несмотря на племенную вражду и ненависть, начинается объединение ради изгнания любых захватчиков, чтобы они ни несли с собой. Или еще лучше: забрать у захватчиков все полезное, а затем - вонзить нож в спину. И это - нет, не вероломство, а именно генетическая логика, ведь завоеватель никогда не станет гостем, поэтому изобразить гостеприимство, для того чтобы усыпить чужака - что в этом плохого?
Вот потому Афганистан и непобедим, кто бы ни хотел покорить. Это кому-то может показаться что они там живут как-то неправильно, не понимают счастья жить при социализме или демократии, при соблюдении прав человека. Мы хорошо теперь знаем, кому стало лучше и кто понес настоящие потери после того, как захотел покорить Кабул, Кандагар и Джалалабад. Потому что тысячи и тысячи отданных человеческих жизней для пуштунов, таджиков и узбеков - как цинично это ни звучит - дань войне, которая не заканчивается никогда, а для нас - трагедия. Но эту трагедию мы, цивилизаторы, несли туда сами.
Что здесь сказать о «советском опыте» покорения Афганистана, кроме констатации маразматического и преступного решения старцев из Политбюро? Они боялись геополитического удара со стороны Соединенных Штатов, но получили удар себе под дых: оказалось, что полумертвая советская экономика уже не выдерживает такой нагрузки расходов на войну. И поражение захватнической армии в противостоянии с народом в широком смысле этого слова стало спусковым крючком краха советского социализма.
А за 100 лет до того Афганистан стал первым толчком, предшествовавшим разрушению колонизаторского пространства Великобритании. А еще - Афган сделал свой решающий вклад в крах биполярной модели мира, построенной на противостоянии СССР и США. И именно террористы «Аль-Каиды» и афганские талибы, кажется, сделали шаг и к краху однополярной модели мира 90-х - нулевых с Соединенными Штатами во главе. Вот мы все и наблюдаем сейчас «новый мир» - нестабильности, всеобщего уныния и отсутствии и намека на какую-то общепринятую систему ценностей, или хотя бы на ее общепризнанный фрагмент.
Дилемма между «никогда снова» и «можем повторить»
Но кейс Афганистана для нас имеет еще одну важную особенность. Последняя попытка СССР доказать свою имперскую «способность» породила специфический синдром. Его сначала считали некоей травмой войны. Тысячи бывших солдат теряли смысл и вкус жизни, оказывались беспомощны в поисках новых ориентиров, становились жертвами алкоголизма, неприкаянности.
Но последние несколько лет вывели на поверхность нечто иное. Оказалось, что у «афганского синдрома» двойная природа. Для одних - это болезненное воспоминание о несправедливой войне, о том, что государство воспользовалась ими, как «пушечным мясом», и они не простили этого тому государству, пусть его уже и нет. Они не стали озлоблены на весь мир, а собственную боль превратили в горькую память.
Но есть и те, кто наоборот - несмотря на крах СССР, после возвращения «из-за реки» решили, что война - это лучшие их годы, когда они были сильными, когда их боялись, когда они могли решать кому жить, а кому - умирать. И для них тот последний бой империи - это не позор, они там вроде научились «способу донесения» такой своей правды - когда силой можно добиться всего.
Поэтому не надо удивляться, когда среди тех, кто готов оправдать что угодно - агрессию, аннексию, вероломство, зверство современности - мы можем увидеть немало «ветеранов Афгана», некоторые из них обзавелся российскими генеральскими погонами, им кажется, что империя нашла силы для восстановления, а как это делать - они обучены и учат других.
Эти два полюса никогда не сойдутся, как не могут сойтись генетические потребность мира и жажда войны, демократия и диктатура. Афганистан и через сорок лет не стал мирным, поэтому, пора признать, что образ жизни тех или иных стран - это действительно - их внутреннее дело, помочь им мир может, а вот заставить жить иначе - нет. Вывод необходим всем нам сейчас.
Александр Севастьянов, кандидат исторических наук, доцент кафедры международных отношений и общественных наук Национального университета биоресурсов и природопользования Украины, Киев