Руководитель крупнейшей в регионе агрофирмы «Выборжец» в интервью изданию «Эксперт С-З» рассказал, как не только вырастить в теплицах огурцы и помидоры, но и сделать это стабильным и доходным бизнесом.
– Денис Александрович, хотелось бы начать с актуального. Есть ли у вас как у руководителя своя антикризисная стратегия и как справляется компания с кризисом сейчас? Как он отразился на сфере в целом и на вашей компании в частности?
– Думаю, применительно к нашей компании нельзя говорить про кризис. Для нас в этой ситуации больше положительного, чем отрицательного. Санкции отсекли часть продукции, поступающей из Европы, которая была сходной по качеству с нашей и, соответственно, в прямой конкуренции с нами. То же и с девальвацией рубля: я бы даже сказал, что девальвация повлияла больше, чем санкции. Для западноевропейских производителей, в частности для Голландии и Испании, курс рубля, который сейчас установился, является запредельным – в вопросе логистики в том числе. Поэтому с точки зрения конъюнктуры ситуация улучшилась значительно. У нас нет проблем со сбытом, «уходит» с производства все, иногда продукции даже не хватает. Мы видим в этой ситуации дополнительные возможности, стараемся их использовать максимально.
– Какие перспективы вы видите и какие направления планируете разрабатывать?
– Мы планировали выращивать клубнику и шампиньоны, но пока проект приостановлен, так как тот курс рубля, который изначально закладывался в бизнес-план, существенно изменился. Я не сказал бы, что проект заморожен. Но ставки по кредитованию все-таки очень высоки, и курс валюты высокий – это два важных фактора. Чтобы реализовать проект, необходимо финансирование, но банковского финансирования ниже 20% практически нет. Даже если принять во внимание возможность субсидирования порядка 9%, реальная эффективная ставка более 11% – высоковата. Поэтому с учетом ситуации, пока ставки не понизятся, мы приостановились.
– То есть сейчас вы делаете ставку на существующую продукцию?
– Да, мы стараемся улучшить то, что уже производим. Например, увеличить длину столов для рассады салата, плотность посадки, провести определенные агротехнические мероприятия (поднять качество досветки, оптимизировать полив, защиту растений).
– Как вы считаете, может ли российский производитель – и ваша компания в частности – полностью заместить на рынке импортную продукцию?
– Нет, полностью точно рынок не будет захвачен. Я это вижу по овощной группе: 75-80% – максимальная точка доли российского производителя. Около 20% все равно останется на импорт – из-за стоимости. Качественные параметры такого импортного товара существенно ниже, но он дешевле, просто потому что экспортирующие страны находятся южнее, соответственно, у них нет затрат на энергетику. Конечно, те люди, которые ориентируются только на цены, будут все равно покупать дешевую продукцию, они не будут смотреть, кто ее произвел и сколько в ней нитратов, например. И все же в течение трех-четырех лет можно значительно увеличить долю российского производителя на рынке и отсечь основную часть импорта, так как этого объема будет достаточно – и импортная продукция уже не вернется.
– Тогда расскажите, пожалуйста, еще про российский рынок семян. Здесь импортозамещение возможно?
– Смотрите, магистральное направление тепличного овощеводства – это светокультура, то есть выращивание во внесезонный период. К сожалению, у нас нет семеноводческих фирм, которые бы производили конкурентоспособную светокультуру, она отсутствует как таковая. Основная фирма, которая делает семена в России, – это «Гавриш», но светокультуры у них нет. Каждый год мы задаем вопрос, когда же будет светокультура по огурцам и томатам, нам обещают ее через два года, проект разрабатывается, и так каждый год. «Гавриш» и еще одна российская фирма «Поиск» поставляют только маленький сегмент семян на светокультуре: зелень (укроп, петрушка, сельдерей). Так что это большая проблема. Все семена на светокультуре у нас импортные. И это главная проблема нашего семеноводства для защищенного грунта, ничего главнее нет. К сожалению, светокультуру мы «запустили». А для нас это принципиально, ведь мы зарабатываем основные деньги только в холодное время – с ноября по март.
– Значит, «Гавриш» (и другие) пока не планируют развивать это направление?
– Понимаете, они не то чтобы не планируют, они не могут. Это годы исследований, соответственно, если компания не занималась таким направлением, она потеряла время: всем этим необходимо было заниматься планомерно и постоянно. С советских времен направление, видимо, было неперспективным, им не занимались, в какой-то момент упустили время – и до сих пор не наверстали. В Министерстве сельского хозяйства стоит задача по развитию отечественной светокультуры, но пока она не решена, и я не вижу перспектив на ближайшие годы.
Похожую проблему мы видим в удобрениях и методах защиты растений. С марта по большей части удобрений мы перешли на российские аналоги (для решения проблемы повышения себестоимости продукции). Российские удобрения за последнее время стали получше, они содержат меньше примесей. Большая часть микроэлементов остались импортной, так как достойных аналогов на российском рынке нет. Биологические средства защиты приходится приобретать тоже зарубежные, так как Всероссийский институт защиты растений, который вроде бы и способен развивать это направление, не отвечает рыночным требованиям. Условно говоря, мы направляем заявку на продукт, нам обещают выработать и поставить его через полтора месяца, что неприемлемо для потребностей производства. Соответственно, когда у компании есть возможность ждать такой срок или у них что-то есть в наличии в данный момент, мы приобретаем у них продукцию. Но это не на постоянной основе, не больше 5-7% от общего объема, так как институт не может обеспечить ритмичность поставок, соответствующую ритму производства. Поэтому мы вынуждены брать импортный аналог из Израиля, Бельгии, Голландии, в два раза подорожавший из-за девальвации валюты. Получается такая ситуация: мы с удовольствием бы работали с российской продукцией, но некая (еще советская) система учреждения не позволяет наладить нормальные поставки и работать в рыночном ключе, видимо, нет мотивации. Мы раньше сами выращивали средство защиты «Биометод», некоторые комбинаты так и поступают, но это закрывало лишь 5% наших потребностей, требовало дополнительных затрат, и мы пришли к выводу, что такой проект неэффективен. Насколько мне известно, сейчас на юге России строятся комбинаты, которые профессионально будут заниматься производством «Биометода» на продажу.
– Как вы считаете, в чем различие между зарубежными рынками тепличного овощеводства и российским, в частности американским, европейским, азиатским? Насколько мы технологичны в этом вопросе?
– По большому счету, мы несильно отличаемся от голландского, финского, бельгийского, частично израильского производства. Например, нидерландские теплицы пятого поколения «Ультра Клима», которые сейчас активно пропагандируются, – это практически замкнутый контур, ориентированный на энергосбережение. У нас теплицы четвертого поколения, в России есть одна теплица пятого поколения, она находится в Липецке. С точки зрения экономической эффективности можно поспорить с необходимостью их покупки, так как они изначально требуют повышенных затрат, и срок окупаемости составит около десяти лет. Я бы пока не взял на себя смелость утверждать, что это эффективное производство. Мы ничем не хуже зарубежных рынков, ничего принципиального нового у них не изобретено из технической составляющей, технологически у нас все одинаково. Да, у голландцев и финнов получше построен именно организационный процесс, система учета затрат, мотивация персонала – можно честно признать, это у них лучше, этого у нас нет, к этому надо идти.
– А в чем вы видите преимущество отечественной продукции перед импортной?
– Здесь необходимо иметь в виду два аспекта. Наша продукция более свежая, у нее срок от грядки до прилавка магазина не более двух дней, у импортных овощей – это срок около десяти дней. Второе: у нас намного чище продукция в том, что касается пестицидов, радионуклидов, нитратов. Импортные овощи, как правило, выпускаются на грани предельно-допустимых концентраций. Поэтому импорт зачастую дешевле, в том числе за счет химической составляющей и экономии на биозащите растений.
– В этой связи как вы оцениваете потребительские настроения? Готов ли покупатель платить больше за более качественную и чистую продукцию?
– Культура потребления овощей растет, потребитель начинает соотносить не только цену, но и насколько свежий этот огурец и помидор, лежащий на полке магазина (по аналогии с молочными продуктами, которые мы выбираем, глядя на дату производства). Сейчас люди осознанно приобретают то, что производится в регионе, – овощи, которые, условно, вчера были на грядке. Эта тенденция есть, она ощущается. Даже независимо от кризиса. У нас есть при производстве магазин, на своем сайте мы его рекомендуем тем людям, которых цены в магазинах – 300 рублей за килограмм – отталкивают. Приезжая к нам, они экономят порядка 30-40%. Только за последние два месяца оборот этого магазина вырос в два раза.
– Хотелось бы перейти к вопросу сотрудничества с ретейлерами. Ваша продукция представлена практически во всех торговых сетях Петербурга. Изменилось ли сотрудничество с ними после санкций и эмбарго – и каким образом?
– Сети стали более лояльны. Положение выровнялось, скажем так. Если раньше мы больше ходили к ним, то теперь мы видим от них больше инициативы, например, по подтверждению поставок и каких-то других рабочих вопросов. Так что сейчас мы ведем равный диалог, с нами считаются.
– А поставки увеличить предлагали после введения санкций?
– Да, «О кей» предлагал. Мы стараемся нашим надежным и давним партнерам идти навстречу.
– Скажите, в какие регионы поставляется продукция агрохолдинга?
– Это в основном Северо-Запад, в Архангельск достаточно много продукции идет, в Мурманскую область, в Карелию. И буквально с осени резко выросли объемы отправки в Москву. Почти три фуры каждый день уходит. Это связано с московским расширением наших сетей, тот же «О кей», X5, «Лента» активно расширяются в Москве, все петербургские сети, у которых с нами налажена связь.
– Какие из направлений для вас наиболее приоритетны по продукции и какую долю рынка имеет тот или иной продукт, виды овощей?
– Около 70% у нас занимают все виды огурцов, около 20% – это зелень и салаты, 5% томаты, в этом году увеличили в четыре раза объемы выращивания баклажанов, тоже около 5%, они сейчас очень востребованы сетями. Например, мы выращивали два года перец. Пришли к выводу, что это невыгодное направление: недостаточная урожайность для покрытия затрат. Что касается других культур, то нет продукта, который был бы рентабелен в нашей световой зоне, к сожалению. Наиболее выгодным получается производство огурцов; помидоры находятся на грани рентабельности, так как у них ниже урожайность, примерно в полтора раза ниже в сравнении с огурцами, учитывая, что цена та же. Салат – отдельная категория, его не привезти издалека, более 1 тыс. км в качественном виде продукт не транспортируется. Мы выращиваем в год порядка 12 000 000 горшочков, и этот объем уходит в Санкт-Петербург и Ленинградскую область, частично в Москву.
– А как выглядит доля агрохолдинга на рынке Северо-Запада, если рассматривать по секторам?
– Если брать Северо-Запад, доля агрохолдинга по огурцам порядка 27%, по томатам 6%, салат – 45%.
– В чем вы видите особую специфику своей отрасли и как выглядит сейчас рынок тепличного овощеводства в целом?
– Рынок тепличного овощеводства двоякий. С одной стороны, есть старые комбинаты, и они постепенно сходят со сцены; иными словами, мы наблюдаем стадию передела рынка. На рынок выходят крупные современные комбинаты с высокими теплицами, с большой урожайностью – порядка 100 кг на 1 кв. м, и я предполагаю, что в течении трех лет старые комбинаты уйдут с рынка, их место займут новые высокопроизводительные комплексы.
Мы как раз старый комбинат, но построили новый тепличный комплекс, вытягивающий предприятие. И у нас есть функционирующие старые, пока рентабельные теплицы – то есть мы на переходной стадии. Соответственно, те, кто не может инвестировать в покупку новых тепличных комплексов (либо глубокую модернизацию старых), уйдут с рынка, это неизбежно. Например, это комбинаты средней полосы России, не работающие со светокультурой.
Еще одна тенденция рынка – появление новых непрофильных инвесторов. Это люди, которые никогда не занимались сельским хозяйством, но сейчас они вкладывают деньги в строительство теплиц, много ошибок совершают, однако идут в этот сектор. Связано это с тем, что обеспеченность тепличными овощами по России составляет 34%, соответственно, есть пустая ниша порядка 35-40%, и это достаточно большой объем, чтобы идти в эту сферу.
– Если говорить о свободных нишах на рынке – как вы считаете, легко ли попасть на рынок тепличного овощеводства и открыть свое дело?
– Вначале необходимо понять, как будет сбываться продукция. Это достаточно непросто. Как я сказал, рынок открыт, и есть большой зазор для новых предприятий, но, чтобы в него зайти, необходимо преодолеть слишком много препятствий. Надо не только произвести продукт, но и упаковать, сохранить, то есть строить складские овощехранилища и довезти до сети вовремя, с соблюдением необходимого объема и температуры продукта, а также параметров упаковки и маркировки.
Соответственно, нюансов в работе очень много, и они должны быть проработаны в бизнес-плане, выстроена логистическая цепочка и взаимодействие с сетями. По большому счету, у сетей нормальное отношение к собственным производителям, и у нас есть определенный приоритет как у производителей перед спекулянтами, перепродающими импортный товар. Но новому игроку придется заинтересовать сети своей продукцией. Так что, если коротко, то место на рынке для новых предприятий есть, но занять его очень непросто.
– Тогда хотелось бы узнать ваше мнение о возможных форматах работы для таких новичков. По вашему мнению, для российского рынка больше подходит модель мелких фермерских хозяйств, скооперировавшихся для выхода на ретейлеров, или крупное индустриальное производство?
– Модель мелких фермерских хозяйств – это финская модель, прекрасно работающая, она существует, да. Сто фермеров создают кооператив, занимающийся вопросами упаковки и сбыта. Они объединяют финансы совместно на складской комплекс и сдают свою продукцию туда под единой торговой маркой. Я пока таких примеров в России не знаю, но это было бы эффективно. Однако эту модель у нас сложно реализовать. Необходимо иметь достаточное количество мелких производителей, у которых было бы желание и деньги, чтобы вложиться в такой логистический комплекс.
– Какие у вас прогнозы на 2015 год для отрасли? Предполагаете ли вы появление на рынке предприятий вашего уровня и масштаба?
– Возможно, появится «Уткина заводь» – предприятие, имеющее уже 90% готовности. Доля импорта будет падать, и места на рынке для нас хватит.
– Расскажите о вашем приходе в компанию? Почему именно эта сфера?
– До прихода в компанию я работал почти 20 лет в банковской сфере. В Центральном банке, затем в коммерческих, в частности, в должности председателя правления в банке «Тройка Диалог». Последние четыре года я работал в Москве, а моя семья жила в Петербурге. Соответственно, назревало решение искать работу здесь и переезжать к жене и детям. Мне предложили должность в агрохолдинге, я согласился: к тому времени банковская сфера уже успела наскучить, захотелось реальной деятельности.
– С чем вы столкнулись в первую очередь, когда пришли четыре года назад на предприятие, и чего удалось добиться за это время?
– До меня были инициированы, а в период моей работы завершены несколько проектов: строительство тепличного комплекса на 10 гектар, овощехранилище на 11 000 кв. м., в целом предприятие стало более современным и конкурентоспособным, мы сейчас абсолютно уверенно чувствуем себя на рынке. Предприятие действительно сильно отличается от того, что было четыре года назад. Существенно улучшилась ситуация со сбытом, у нас заключены договоры со всеми представленными в городе сетями.
– Чувствуете ли вы как производитель поддержку со стороны государства, работают ли меры поддержки государства для вас?
– Да, мы чувствуем определенную политическую поддержку от Администрации Ленинградской области. Она, может быть, и негласная, но она чувствуется: например, нам авансом выплатили субсидии перед Новым годом. Чувствуется опять же применительно к разграничению сетями производителей и перепродавцов. Ключевой момент в нашей отрасли – субсидии. Есть субсидирование – мы функционируем, когда в прошлом и позапрошлом году были проблемы с финансированием, предприятие это очень остро чувствовало, были проблемы с оплатой электроэнергии и газа, закупкой удобрений. Понятно, что субсидии – это не панацея и что мы должны сами себя обеспечивать. Но пока есть субсидирование в том же Евросоюзе, импортная продукция будет иметь преимущества, соответственно, необходимы равные условия. У государства в России тепличное овощеводство – второе приоритетное направление после молочной отрасли, поэтому мы сейчас в фокусе внимания.
– Как вы полагаете, какие еще меры государственной поддержки наряду с субсидиями необходимы отрасли?
– В связи с высокими процентными ставками в банках это прежде всего механизм проектного финансирования, так как по текущим условиям реализовывать инвестиционные проекты стало очень трудно. Но это сложная многоэтапная административная система, всегда необходимо длительное согласование проекта при участии Минпромторга. Идея хорошая, однако пока никто не прошел этот путь. Мы планируем использование этого механизма: предприятию необходимо развиваться, надо строить новую котельную, реализовать инвестиционные проекты по выращиванию клубники и шампиньонов. Но если мы берем кредит под 11% , не решен вопрос: субсидируется ли эта ставка, дается ли возмещение в размере ставки рефинансирования 8,25 на эти 11%. В итоге мы видим желание государства финансировать отрасль, но также имеем нечеткую схему с определенными пробелами, хотя сама идея проектного финансирования интересна для предприятий. Еще одной мерой поддержки является инвестиционный кредит, возвращение определенной части из бюджета в размере ставки рефинансирования из федерального, и еще + 20% из регионального, то есть 9,9%. Это самая действенная и капиталоемкая мера. Также работают краткосрочные кредиты, они выдаются под определенные цели: закупку семян, средств защиты растений, минеральных удобрений и дизельного топлива. У нас на эти цели тратится не менее 100 млн в год, соответственно, нам возместят 16,3% в год, учитывая ожидаемую банковскую ставку не менее в 20% годовых, итоговая ставка в 2,4% – это очень дешево. При этом есть возможность не изымать оборотные средства.
– Раз уж мы заговорили о финансах, насколько рентабельно предприятие, занимающееся тепличным овощеводством с точки зрения энергетики? Какова доля энергетики в себестоимости продукта?
– Примерно 50% для нашей световой зоны. У нас все завязано на энергетике. Применительно к специфике энергозатрат тепличного овощеводства, чем севернее находится предприятие, тем больше энергозатраты, они составляют почти половину себестоимости продукта. Это и электричество для досветки, и тепло для обогрева теплиц. Чем южнее производство, тем меньше необходимо энергии, но требуется больше затрат на защиту растений, так как появляется больше вредителей и больше болезней. На защиту растений мы тоже достаточно много тратим: применение «Биометода» – насекомых, которые поедают вредителей, – выходит компании порядка 20 млн рублей в год. Но газогенерация для нас – это наиболее важная проблема. Если оборудование нормально работает, у нас урожайность резко растет, если досветки не хватает, мы получаем убытки.
При нормально работающей энергетике предприятие дает около 15-20% рентабельности. За 2013 год выручка агрохолдинга составила 1,2 млрд рублей, за 2014-й – порядка 1,5 млрд. В 2015 году прогнозируем 1,6 млрд рублей. Надо понимать, что в нашей отрасли инвестиционный цикл составляет два года, то есть с момента принятия решения о реализации проекта, открытия доступа к финансированию и до получения товарного урожая проходит не менее двух лет.