В прошлом номере мы писали о выставке, проходившей в фойе Алматинского цирка. В этот раз в поле нашего внимания попал вернисаж, открывшийся в парфюмерном бутике. Среди витрин с духами и туалетной водой были расставлены картины, которые вполне гармонировали с фешенебельной обстановкой магазина. Теперь его посетители смогут насладиться не только ароматами, но и яркими красками. На первый взгляд творения Александры Косячной напоминают знаменитые картины Ван Гога, Матисса или Гогена, которых она боготворит. Но копиями их никак не назовешь — в большей степени это творчество по мотивам. Кроме того, сходство очевиднее на фотографиях. Когда видишь работы вблизи, то на ум приходит скорее не экспрессионизм, а примитивизм. Это и неудивительно — ведь Александра окончила художественно-графический факультет АГУ им. Абая, где сильна школа наивного искусства. И если творчество Алексея Шиндина (о котором журнал писал в прошлый раз) — это отрицание красочности и гламура, ухудшение языка эффектности и постановочности, то Александра Косячная руководствуется принципами украшательства, подражательства и массовыми вкусами. По словам ее импрессарио, к достоинствам Александры относятся не только ее художественные способности, но и то, что она работает в банке и вообще красивая женщина.
Оригинальные «копии»
— Александра, откуда такая потрясающая идея — провести выставку в бутике?
— Я встречалась с владелицей магазина. Ей понравились мои работы, и она предложила провести выставку в бутике. Мне идея понравилась. Это необычное для нашего города место. Концепция бутика совпадает с концепцией моей живописи. У них все такое яркое.
— Идеи соединить ароматы и краски не возникло?
— Я не хотела соединять с их брендами и продуктами, чтобы это не выглядело рекламной акцией.
— У меня такое ощущение от работ, что я уже их где-то видела.
— Если иметь в виду сюжеты, то, конечно, мы не можем отделиться от традиций. Если ирисы нарисовал Ван Гог, то не значит, что это запрещено. Мои нарисованы по-другому.
— Ничего концептуального за этим феноменом узнаваемости не стоит? Смотришь и видишь — Матисс, Ван Гог, Гоген.
— Матисс и Ван Гог — мои любимые художники. Гоген в меньшей степени.
— В чем ваше новаторство?
— Вам надо взглянуть на работы поближе. Возможно, такое ощущение складывается, если смотришь фотографии. Нельзя придумать что-то кардинально новое после столетий истории живописи. Как это сделал, например, Малевич, изобразив «Черный квадрат». Это было новым потому, что было оторвано от действительности. Чем отличаются мои работы от работ других художников, если их выстроить в одну линейку? Прежде всего цветом. Цвета я не боюсь.
— Под художниками вы имеете в виду экспрессионистов — Ван Гога и Матисса?
— Нет, казахстанских художников. Даже если и названных — мы все равно разные.
— Почему вы обращаетесь к их творчеству и языку?
— К нему я не обращаюсь. Это просто мотивы — я тоже люблю рисовать цветы и девушек. Каждый художник рисует самого себя и свои ощущения. Свое восприятие мира и эмоции. Если этикетка кока-колы красного цвета — не значит, что мы не можем ее использовать.
Не все то золото…
— Ваши работы продаются?
— Да, и хорошо. Первая моя выставка проходила, когда я училась в институте на третьем курсе, в галерее «Трибуна». Первая же выставленная работа была продана. Это стало моей победой и достижением — мои работы продаются. Во время работы над картиной у художника возникает масса сомнений — насколько она достойна, следует ли ее дописать до конца. Когда я училась в институте — мой преподаватель говорил, что главным критерием оценки качества является желание художника повесить картину у себя дома, на стене собственной спальни, чтобы, просыпаясь по утрам, видеть ее. Если она отвечает этим требованиям, то она может иметь право на существование. Мои картины интерьерные.
— Дизайн и украшение жилища стоят у вас на первом плане?
— Не случайно я назвала выставку «Украсить мир». Я себя так чувствую. Я не затрагиваю в творчестве глобальных идей и социальных тем, в них нет протеста. Мне кажется, что мы устали от этого.
— Вы коммерческий художник? Я понимаю, что профессией для вас является работа в банке. Но картины приносят какой-то доход?
— Их продажа — не основной мой доход, но значительный. Для каждого художника важно, чтобы его картины продавались. Это нужно не только ради денег. Покупка картин — это как оценка его труда. Если зрителю нравится творчество художника, то он покупает его работы.
— А как вы оцениваете уровень работ, продаваемых на алматинском Арбате?
— Это художники-любители, непрофессионалы. Они не оканчивали специализированных художественных заведений.
— Кстати, они неплохо продаются.
— Каждый человек имеет право на самовыражение. Если у него есть творческая жилка и желание заработать — хорошо.
Ирисы с натуры, рыбки — дань памяти
— Какое место в вашем творчестве занимает копирование живописи известных художников? Вот, например, Сальвадор Дали на определенном этапе обучения и творчества много копировал художников-реалистов. Это в дальнейшем легло в основание его работ и положило начало новому течению — сюрреализму.
— Это было и в моей жизни. Во время учебы в институте мы делали копии картин. Есть даже такой предмет — приходишь в музей и срисовываешь. Тебе это дает навыки и понимание многого, например основ живописи. По специализации «живопись» мы осваивали все техники и копировали натюрморты голландцев, где до мельчайших подробностей прописан каждый лепесток. Был и рисунок с натуры. То, что я рисую сейчас, — мое собственное.
— Какие чувства вы испытываете и о чем думаете, когда рисуете, например, ирисы — у Ван Гога больше цветов, а я нарисую меньше?
— Я вам сейчас покажу картину Ван Гога. (Ищет фотографии на мобильном телефоне. — «ЭК».)
— Но это не те знаменитые ирисы…Да, вот это они.
— Но у меня совсем другие. Посмотрите на картину вживую.
— Вы трансформируете язык классиков экспрессионизма?
— Нет. В моих картинах, конечно, проглядывают знаменитые мотивы. Я этих художников сильно люблю. И очень сильно — Матисса. Он для меня — самый главный художник. В моих картинах часто фигурируют красные рыбки, но они не такие, как рыбки Матисса. Я его обожаю и считаю его великим. Поэтому этот мотив — скорее дань его творчеству. Хотя они написаны совсем в другой технике.
— Почему вы решили написать ирисы, а, например, не розы?
— Я не люблю розы. На самом деле эти картины для меня значат больше, чем видит в них зритель.
— Ирисы и рыбок вы с натуры рисовали?
— Рыбок — нет, а ирисы с натуры. Я ездила в Варшаву. Это была для меня знаковая романтическая поездка. Тогда я купила огромный букет ирисов и стала рисовать его прямо в отеле. При этом я испытывала определенные переживания. Когда я смотрю на картину, я переживаю эти чувства снова и снова.
Самовыражение маркетолога
— Вы рисуете в свободное от работы время?
— Да, когда свободна.
— Работа в банке не мешает творчеству?
— Нет, не мешает. Когда я стала работать в банке, еще вначале активно участвовала в выставках. Потом ушла в работу, и я забыла про живопись. Но мне стало жалко ее терять. Мне нравится рисовать, и я училась этому. Я профессиональный художник. Нельзя бросать это занятие, надо развиваться дальше.
— Как известно, Ван Гог тоже работал клерком и дилером в торговой фирме, но потом стал священником на рудниках и жил тяжелой жизнью. Вы не хотите пойти похожим путем?
— (Смеется…) Даже не знаю. Я восхищаюсь жизнью Ван Гога. Она была очень тяжелой. У него было много душевных метаний. Он стал заниматься живописью, чтобы отобразить жизнь, которую он видел как священник, живя среди бедных. Он восторгался трудом этих людей. Но так очень тяжело жить, мне бы так не хотелось.
— Можно сказать, что ваша жизнь отражается в вашем творчестве? Вы ее тяжелой не считаете?
— Нет, не считаю. Но это не то, чтобы моя жизнь, а скорее то, что мне помогает жить. То, что я вижу красивое — я пытаюсь отобразить в своих работах. Трудности, безусловно, есть у всех, и у меня их тоже вагон и маленькая тележка. Когда я училась в институте — это были трудные времена. Стипендия была нищенская — не хватало денег поехать на автобусе, поэтому последний курс я ходила пешком. Наш преподаватель нам говорил, что у художника есть возможность, которой не имеют другие специальности, он может уйти в свою работу от тяжелых будней и испытать иные эмоции — отвлечься от земного бытия.
— Для вас творчество — это способ отвлечься от жизни?
— Наверное, да. Мне прежде всего хочется, чтобы то красивое, что я вижу, не прошло мимо, не пропало зря. Если говорить о моей работе в банке, то она достаточно творческая. Я работаю в маркетинге, моя работа связана с дизайном. Я курирую дизайнерский отдел. Я сейчас работаю над проектом по открытию отделения нового формата. Это достаточно новое для нашей страны направление. И я к этой деятельности подхожу творчески.