Студенты медицинских вузов и так всегда выходили на дежурства скорой помощи добровольно и помогали в больницах — ради опыта. Зачем для этого нужны специальные организации?
Во-первых, далеко не всегда людей берут так легко; если фельдшер берет неопытного человека в бригаду, к нему могут быть вопросы. Я работал в скорой помощи три года и могу сказать, что это довольно опасная структура. Бригады часто приезжают и к людям маргинальных групп, могут приехать в притон или к психически нездоровому человеку (у нас запрещено волонтерство в психиатрической бригаде). В бригадах врачи работают друг с другом годами, они понимают партнера с полуслова, и когда к ним попадает новый человек, это дополнительная ответственность. А наше движение гарантирует, что волонтер действительно получает медицинское образование, что он прошел медосмотр, его инструктируют — то есть за него ручаются. Мы понимаем, насколько нужен такой опыт: студент не может выйти просто теоретиком из учебного заведения и неожиданно для себя начать хорошо лечить.
Как вы помогаете волонтерам, прежде чем они выходят на дежурства?
Мы их обучаем. Студенты, которые не отработали суток на скорой помощи думают, что это легко: сел в машину и поехал. На самом деле это особый, очень специфический мир. Главный фельдшер показывает устройство скорой помощи; в институте студентам тоже объясняют, что от них будет требоваться на дежурстве, как соблюдать технику безопасности. Волонтеры знают, что им нельзя выполнять никаких медицинских манипуляций, но можно попросить, например, дополнительно измерить давление. Им также нельзя выезжать на ночные дежурства, потому что пока они все-таки только помогают, а не работают профессионально; не хотелось бы постоянно посылать их к людям в алкогольном или наркотическом опьянении — а ночью таких дежурств гораздо больше.
Но насколько ускоряется работа, если в бригаде появляется еще один человек, которому нельзя совершать никаких медицинских манипуляций?
В Тамбове в бригаду скорой помощи входят водитель и два медика. А теперь еще и волонтер. И если раньше, например, часто случалось так, что один фельдшер оставался с больным, а другому приходилось идти за оборудованием, то сейчас это может сделать волонтер — сэкономить время для коллег, чтобы они быстрее приступили к терапии и могли сразу работать вдвоем.
500 волонтеров на скорой помощи — это много в масштабах города?
Сложно оценить, потому что не все 500, конечно, изъявляют желание помогать именно на скорой помощи: бывает, что ты за все дежурство отдыхаешь всего лишь 10 минут. Ребята могут пойти волонтерами еще в три больницы, могут заниматься просветительскими программами, так что выбор есть. Но у нас есть девушка, которая за месяц отработала на скорой помощи 298 часов без ущерба для учебы. Представьте, это практически две ставки! В среднем волонтер-медик проводит 90 часов в медицинском учреждении, а общее количество часов по всей стране перевалило за миллион уже.
Эти часы потом можно все-таки использовать где-то?
Да, есть приказ о том, что за волонтерскую деятельность начисляются дополнительные баллы при поступлении в ординатуру, так же как и за научную деятельность.
Как думаете, такие волонтерские программы как-то меняют систему помощи вообще?
Раньше не было такого доступа к информационным базам; врач был первоисточником, и в его словах никто не сомневался. У каждого заболевания есть своя маска. Например, инфаркт можно узнать по боли в груди, которая отдает в левую руку, по холодному липкому поту, но мало кто знает, что есть и другая форма инфаркта, «немая», когда вообще ничего не болит. Сейчас люди грешат тем, что читают несколько статей в Википедии и начинают сомневаться в словах врачей, по несколько раз перепроверять их или заниматься самолечением. А наши волонтеры в числе прочего занимаются ликвидацией медицинской безграмотности и рассказывают жителям Тамбова о том, как проявляются разные заболевания. То есть мы берем на себя часть просветительской работы и даем возможность медикам больше внимания уделить больным.