В убийстве Пьера Паоло Пазолини, произошедшем 2 ноября 1975 года, был обвинен семнадцатилетний Джузеппе Пелози. Сначала он добровольно сознался в содеянном, но, выйдя на свободу, заявил, что сделал это признание под давлением. Тело Пазолини было найдено на загородном пустыре в луже крови; были сломаны ребра, челюсть, левая рука, раздавлено сердце, вырваны уши. По телу несколько раз проехалась машина. Накануне неизвестные похитили копию фильма только что снятого Пазолини фильма «Сало, или 120 дней Содома». По версии Давида Гриеко, который реконструирует в фильме «Козни» события, предшествовавшие смерти классика итальянского кино, похищенная копия фильма как раз и послужила приманкой, с помощью которой Пазолини выманили за город. Джузеппе Пелози всего лишь сопровождал его. Пазолини, который был физически очень крепок, так что с ним не так-то легко было справиться, убивали несколько человек. По версии Гриеко, он стал жертвой заговора, нити которого вели в высшие правительственные круги. «Эксперт» поговорил с режиссером о том, что могло стать причиной убийства Пазолини, и о том, почему Давид Гриеко именно сейчас взялся за этот сюжет.
Вячеслав Суриков: Почему вам было так важно рассказать о смерти Пазолини?
— Я знал Пазолини с детства. Я работал у него еще подростком, был его помощником. В восемнадцать я начал работать журналистом, и ему нравились мои тексты — он был моим постоянным читателем. Мы дружили, часто виделись. А после его смерти я и другие люди из окружения Пазолини обратили внимание на то, что он был убит не одним человеком, как это было по официальной версии, — там было очень много людей. И, возможно, он был убит за то, что он писал, и за то, что он говорил. Никто до сих пор не набрался мужества рассказать об этом. Не только в Италии, но и во всем мире. Очевидно, что его убили по политическим мотивам. Пазолини писал для Corriere della Sera. В то время это была газета, сопоставимая по политическом весу с советской газетой «Правда». Если развить эту метафору, то Пазолини писал в Corriere della Sera статьи такого содержания, как если бы в газете «Правда» писали о том, что Брежнев — вор и договорился с иностранцами, чтобы свергнуть правительство СССР. Я говорю это просто для того, чтобы вы нагляднее представили себе уровень обвинений, которые ему могли предъявить. Но он ничего не боялся. Он поехал туда, где его убили, хотя прекрасно знал, что его там могут убить. Возможно, он сам хотел этого: рассчитывал, что если его там убьют, то его смерть будет способствовать тому, что обнаруженные им факты выйдут на поверхность. Но этого не произошло. Я расцениваю это убийство как преступление государства по отношению к Пазолини. Когда я говорю «государство», я имею в виду и президента, и полицию, и судебную систему.
Елена Николаева: В какой момент вы решили, что нужно снимать это кино?
— Я всю жизнь занимаюсь Пазолини. И подходил к этой теме с разных сторон. Но десять лет назад решил, что больше не буду ею заниматься. Потому что это невозможно — слишком